Казачий дух (СИ)

Боевик сказал еще несколько слов на чеченском языке, на которые разведчик ответил коротким междометием, и диалог прекратился. Горцы оставили оружие в покое и продолжили неторопливое движение вперед с таким расчетом, чтобы их догнала основная масса воинов аллаха. Серега демонстративно чиркнул зажигалкой, бояться теперь было нечего. Это действие послужило и сигналом ко всеобщему вниманию. Мимо десантников, прятавшихся за укрытиями, потянулись мужчины от семнадцати до сорока пяти лет, заросшие черными бородами с усами по самые уши. В их среде попадались седобородые аксакалы в тюбетейках и с рукавами рубашек, закатанными по локоть, Наверное, пример эсэсовцев из Отечественной войны и для них играл не последнюю роль. Все горцы были одеты кто во что горазд, в основном в армейский камуфляж из советских времен с тяжелыми ботинками на ногах и с армейскими же рюкзаками за спинами. На шеях висели новые семьдесят четвертые автоматы Калашникова, у некоторых оттягивали руки ручные пулеметы Дегтярева или конструктора Калашникова из Удмуртии, наконец-то получившего с приходом перестройки звание генерал-лейтенанта со второй звездой Героя. Были среди боевиков и такие, которые несли на своих плечах трубы от переносных зенитно-ракетных комплексов, или массивные короткоствольные гранатометы и минометы с не менее тяжелыми тарелками под них. Все это воинство шагало молча и не в ногу, у каждого на лице отражалось терпение к трудностям пути и покорность воле аллаха. И если бы кто присмотрелся повнимательнее, то он бы заметил, что никакие это не освободители родной земли от иноземных захватчиков, а люди, обманутые пустыми посулами, в основном крестьяне. Злые на всех и на все и пошедшие на смерть не за идею, а за деньги. В то время, как на лицах русских парней отражалась дерзость воинов великой державы, смешанная с превосходством их над всеми нациями в мире. Так оно и было на самом деле, русские чувствовали себя господами не только на собственном подворье, но и во Франции с Италией, и в той же далекой Америке, освоенной ими в одно время с европейцами разных мастей.

А колонна между тем продолжала втягиваться в ущелье, скоро голова ее поравнялась с местом на склоне горы, после которого уже не было ни одного пехотинца, затаившегося в засаде. Но хвост еще не показался, он по прежнему оставался в тумане. Медлить больше было нельзя, иначе часть боевиков могла прорваться и уйти снова в горы. Капитан, примостившийся со своим АКСом рядом с пулеметчиком, обернулся на фээсбэшника. Увидел, как тот нашарил пальцем спусковой крючок от подствольника и направил автомат на середину колонны, где скученность горцев была самой большой. Раздался тихий хлопок, мгновение спустя над дорогой взметнулась яркая вспышка от взрыва гранаты, она превратилась в ночной тишине в авиационную бомбу, попавшую в цель. С обоих сторон по воинам аллаха, оторопевшим от внезапного нападения, ударили десятки стволов, пули достигали цели, или рикошетили о валуны на дороге и раскаленными шмелями носились между кустами, росшими по склонам. Воздух был прошит ими как кусок материи разноцветной вышивкой. Пространство огласили крики раненных и умирающих людей, они перемежались с проклятиями и ответными очередями бандитов, посланными наугад. Красные, синие и зеленые строчки исчертили ущелье вдоль, поперек и вертикально, казалось, кто-то большой и сильный пытался накрыть его сетью с ячейками, таявшими на глазах. Никто не был в силах запутаться в этих ячейках, падая сразу камнем на дно. Капитан работал выборочно, находя кучки горцев, не успевших оценить обстановку или охваченных паникой с яростью. Он посылал туда с пяток пуль, пока последний из них не опрокидывался на землю или не прятался за трупы своих товарищей. Командир отряда морпехов не гонялся за оставшимися в живых, он знал наверняка, что они никуда не денутся. Их или добьют стрелки с противоположного склона горы, или они сами попадут под свинцовый смерч.