Казачий дух

Это было на Балтике, недалеко от Балтийска со стенкой для эскадры военных кораблей и с частями морской пехоты вокруг, хотя отцы-командиры войск береговой охраны вместе со штабом находились в Калининграде. Учебку устроили на корабле, отслужившем свой срок, его отбуксировали от берега километра на полтора и закрепили на якорях. Каждое утро курсанты выбегали на палубу и делали зарядку, переходящую в отработку приемов рукопашного боя. Прошло уже четыре месяца интенсивных занятий с прыжками с парашютом на материковом полигоне. Наступил конец сентября, вода в море стала ледяной, это сказывалось влияние близких северных водоемов. Все было привычным, изредка среди ночи раздавался квакающий сигнал тревоги с не менее противным миганием красных плафонов на переборках. Молодые морпехи наскоро натягивали на себя форменки, наворачивали портянки и ныряли в короткие сапоги с раструбами, чтобы в воде от них легче было избавиться. Как и от брюк, расширявшихся книзу. Они выбегали на палубу и принимались за отточку специальных упражнений. И снова все повторялось по кругу. А в тот раз будущий капитан, набросив на тельник форменку и скользнув в штаны с сапогами, почему-то подумал, что сигнал тревоги прозвучал в самый сладкий час, когда снятся одни девушки, красивые и доступные. Продвигаясь к выходу из кубрика, он как-то отвлеченно заметил, что сослуживцы не выскакивают за дверью на палубу и не стучат по ней каблуками сапог, а словно сигают в пропасть. Но рассуждать было не положено, иначе мичман, огромный детина больше двух метров ростом и с кулаками, похожими на пудовые гири, мог нечаянно влепить подзатыльник. Курсант подбежал к двери и переступил порог по привычке — делай как все. Почувствовал вдруг, что летит вниз и зацепиться абсолютно не за что. И как при прыжках с парашютом, которых к тому времени у него набралось два, он подтянул ноги под себя и пошарил правой рукой по левой стороне груди, где должно было находиться кольцо. Его не оказалось, сразу вспомнились слова того же мичмана, призывавшего за отсутствием кольца дергать за член. Но здесь было не до смеха, курсант увидел, что летит прямо в море, вода уже кишела от товарищей, ошалевших от новой причуды отцов-командиров. Он погрузился в ледяную воду и заработал руками и ногами как обыкновенная собака, в силу закона — каждый за себя. Когда вынырнул без сапог и без брюк, оставленных в глубине, увидел метрах в двухстах шлюп с курсантами на веслах. Возле борта стоял мичман и, приставив к губам древний рупор, подавал команды:

— Ко мне, салажня! Куда прыснули к берегу, там только каботажные посудины ходят. И те дырявые. Сюда, мальки мелководные, кто причалит к шлюпу без обмундирования, того ждет наказание. Самое плевое — через гальюн и камбуз!..

И все курсанты, словно пойманные в сети, рванули к шлюпу, проклиная и мичмана-живодера, и собачий холод, сковывающий тело и тянущий их на дно. Позже выяснилось, что за ночь весь борт вместе с частью палубы был подтянут гидравликой под днище корабля. Сон у салаг был крепкий, никто не шелохнулся, когда проводилась эта операция.