Казак М.С. Краснов пленник за службу Чили

Сразу же переведённое на многие языки, это произведение Краснова, которое, без сомнения, содержит много автобиографических моментов, произвело огромное впечатление по всей Европе, особенно в среде русской эмиграции.

Что касается Петра Николаевича Краснова как человека, то итальянский историк Пьер Арриго записал свое впечатление о встрече с ним в разгар Второй мировой войны, когда Краснову было уже 77 лет: «Его шаг был величественным, хотя он опирался на трость и нёс голову чуть наклоненной. На его суровом лице, отмеченном годами, блестели умные глаза, оживлённые внутренним светом мудрости. Он имел классический внешний облик военного, и при этом всё указывало на огромную силу духа этого человека, который прошел тяжелейшие испытания. По всему — это был совершенно исключительный человек, что внушало огромное уважение».

Мы вернёмся к судьбе Петра Николаевича и других Красновых в последующих главах, где будут рассмотрены события, имеющие непосредственное отношение к началу жизненного пути нашего пленника лагеря «Кордильера».

КРАСНОВЫ ВО ВТОРОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЕ

Прошло время, и в 1939 году в Европе разразился пожар Второй мировой войны, которая с лихвой превзошла Первую не только по масштабам и своей жестокости, но и по грубейшим ошибкам, которые совершили правители обеих воинственно настроенных сторон.

В 1941 году Германия, до того времени победоносная нарушила свой иллюзорный пакт со Сталиным и напал а Советский Союз. Здесь мы не станем рассматривать ход войны как таковой, но нужно подчеркнуть один факт, несомненно важный: немецкие войска пробили брешь в железном занавесе, с помощью которого правители Советского Союза отгородились от всего мира.

По мере продвижения немцев по казачьим землям, казаки внутри страны (а также казаки Зарубежья в помощь им), незамедлительно мобилизовались. Военная помощь и немецкое оружие активизировало казачье сопротивление коммунистической власти и повсеместно начали формироваться группы добровольцев, готовых идти в бой.

В Европе воодушевление среди русской эмиграции было очень большим — немецкий поход на восток мог стать концом для советской власти — разве можно было оставаться безразличным перед такой возможностью, которая открывалась для них — людей, изгнанных с Родины?

Генерал Краснов не сомневался — его роль не должна ограничиваться только лишь воодушевлением молодых соотечественников для освободительного похода в Россию. Выступил и он сам, 74 лет от роду, вместе со своим двоюродным племянником Семёном. Их сопровождали и другие Красновы — ещё один двоюродный племянник Николай Николаевич Краснов-старший и его сын (т. е. двоюродный внучатый племянник Пётра Николаевича) Николай Николаевич Краснов-младший.

Прибытие легендарного атамана подняло и укрепило среди казаков энтузиазм. Он символически соединял прошлое и настоящее, поэтому, даже будучи в почтенном возрасте, не остановился перед тем, чтобы снова взять оружие в руки. Такое поведение всех Красновых было воплощением наилучших качеств и силы воли казачества.

Следует упомянуть, что со стороны немцев казаки-добровольцы встречали не только помощь, но и препятствия. Одержимость Гитлера превосходством высшей германской расы, порождала у него неверие в добровольцев и стремление в полной мере подчинить их немецким командирам и дисциплине.

Надо подчеркнуть следующее — казаки не хотели бороться за Германию. В действительности, они хотели продолжить прерванную борьбу за свободу своей Родины и требовали делать это на собственный лад — иметь свои подразделения, своих командиров, воевать в своей форме и под своими победными знамёнами.

Если бы фюрер смог раньше это осознать, то казаки не только бы добились больших побед, но, вполне возможно, смогли бы завоевать, совместно с русскими добровольцами, свободу не только для себя, но и для всей России, задыхающейся от жестокой тирании Сталина. Все эти шансы были потеряны только потому, что Гитлер, вместе с пропагандируемой им расистской идеологией, вместо того, чтобы предстать перед русскими как освободитель, предстал как очередной завоеватель, относясь к населению России, как недочеловекам (untermenschen), которые должны быть в услужении у немцев — сверхлюдей (jubermenschen). При таком раскладе, находясь между двух тираний, большинство русского народа осталось на стороне «своего» тирана, не видя смысла менять его на тирана иностранного.

Возвращаясь к опыту казаков — из-за такого отношения Берлина, были утеряны многие бесценные месяцы в дискуссиях, переговорах и в уточнении деталей, в то время как казаки воевали вразброс, многочисленными, но небольшими по численному составу группами, что, естественно, уменьшало эффективность их героических усилий.

К счастью, нашелся человек большой души, который понимал казаков, и хотя он был кадровым офицером немецкой Армии, смог разделить их чаяния и отстоять перед Берлином необходимость реализации их справедливых устремлений. Этим человеком был генерал Хельмут фон Паннвиц.