Казахские народные сказки

— В желтом ящике лежит черная беда на шелковом одеяле. Злой дэв поселился, бай, под твоим кровом. Из-за него-то и нет у тебя детей. Нужно его выселить!

Бай трясется, а все же думает про себя:

«А не жулик ли этот баксы? Не дурачит ли он меня без совести, толкуя про дэвов? Посмотрим, что будет дальше, однако». А вслух:

— Выселяй, светик, выселяй поскорей!

Алдар-Косе знает, что ему делать! Схватил ковш, зачерпнул из казана над очагом кипятку и, приподняв крышку сундука, плеснул туда разок и другой. Раздался дикий вопль, крышка сундука слетела с петель и одним прыжком, что был, как десять прыжков, ошпаренный джигит вымахнул из юрты, вышибив дверь с порогом.

Бай лежит без дыхания. Молодка забилась под ковер. Алдакен, держась за бока, раскачивается от смеха. Но вот опомнился бай и кинулся обнимать Алдара:

— Тысячу раз спасибо тебе, душа моя! Выгнал из дома беду! Не будь тебя, погубил бы меня проклятый дэв. Теперь окрепли надежды на бога. Награжу тебя по заслуге. Есть у меня в табуне один конь, не конь — медведь. Бери его!

Алдар и ушам не поверил, а бай, помолчав, продолжал:

— Чтобы черная беда не вернулась в мой дом, — как знать, дружок! продай мне свою волшебную птицу. Большой выкуп получишь, назначь цену!

Тут Алдар замахал руками:

— Что ты, бай, и не помышляй об этом! Без волшебной птицы у меня жизнь будет темней непроглядной ночи. Не проси, бай, не проси!

Бай не отстает, Алдар не сдается! До ночи шла тяжба, наконец Алдар уступил:

— Ладно, бай, так и быть — оставляю тебе волшебную птицу! Без обмана говорю: за сорок коней ее купил. Хозяин птицы до сих пор по ней плачет. И я буду так горевать. Дашь пятьдесят коней — птица твоя!

Бай остолбенел.

— Это слишком много. Лошадь ведь не тушкан.

— Не хочешь — не надо. Волшебная птица тоже не воробей!

Видит бай: некуда деваться.

— Даю сорок, — говорит.

— Мало сорок. Давай пятьдесят.

— Сорок!

— Пятьдесят!

— Сорок! — Пятьдесят!

Двое хитрых сшибутся, скоро ли договорятся? Целый месяц, а то год стоял шум в юрте бая. Сходились и расходились, торговались, рядились, били по рукам. Не устоял бай. Вытер пот со лба и сказал:

— Бери пятьдесят! За мной волшебная птица!

От радости или от горя, вправду или для виду, заголосил Алдакен на всю юрту, и, прижимая птицу к груди, стал с ней прощаться:

— Прощай, мой друг, прощай, волшебная птица! Как буду жить без тебя на свете? Где найду приют одинокой голове?

Три дня, и еще три дня, и всю неделю прощался Алдар-Косе с птицей, — жил в довольстве, пил кумыс, ел казы, сладко спал на мягкой постели, пока не сказало ему сердце: «Беспредельны земные дороги, а жизнь человеческая коротка. Не теряй времени, Алдакен!»

Тогда сел он на медведь-коня, затянул песню и погнал шестом перед собой косяк байских скакунов, не гадая о том, что ждет его впереди, не печалясь о том, что оставил за спиною.

БАЙ-МУЗЫКАНТ И АЛДАР-КОСЕ

В одни времена с Алдаром-Косе жил бай. Был он глуп, как бараний курдЮк, а мнил себя великим музыкантом. Когда он, надув щеки и выпучив глаза, высвистывал что-то на сыбызге, люди убегали в степь, а собаки поднимали такой вой, точно чуяли поблизости волчью стаю. Но бай был доволен. Ему казалось, что никто в мире не сыграет лучше него. Однажды этот бай призвал к себе

Алдара-Косе и говорит:

— Алдар-Косе, есть пословица: «Спрашивай не того, кто долго жил, а того, кто много видел». Ты исколесил всю степь, в разных странах побывал, всех людей знаешь. Так послушай мою игру да скажи, есть ли где другой такой музыкант, как я?

Пока бай говорил, Алдар-Косе оглядел юрту и едва мог скрыть удивление — никогда еще он не видел столь богатого убранства: повсюду бархат, шелк, ковры, на стенах драгоценная сбруя, украшенная золотом и серебром.

«Не уйду отсюда с пустыми руками», — думает Алдар-Косе, низко кланяясь хозяину.

Тут бай приложил сыбызгу к губам и стал изо всех сил дуть в ее отверстие. Из дудки вырвался пронзительный писк, и тотчас люди, что были в ауле, опрометью бросились в степь, а все собаки дико завыли.

Алдакен же не моргнув глазом стоял с видом восхищенного посреди юрты и только прищелкивал языком.

— Ну, каково? — спросил самодовольно бай.

— Почтеннейший бай, — отвечал Алдар-Косе и даже притворно вытер слезу полой халата, — слушая вашу необыкновенную игру, я забыл, что нахожусь на земле, мне показалось, что слышу, как поют райские гурии. Вы — поистине великий музыкант!

Бай осклабился от похвал и сказал:

— Ты мне нравишься, Алдар-Косе, я, пожалуй, подарю тебе свой старый халат.

— Вы — великий музыкант, — продолжал Алдар-Косе, — но не прогневайтесь, господин, на мои слова: я встречал человека, который играл на сыбызге лучше, чем вы.

Бай насупил брови и метнул на гостя сердитый взгляд.

— В чем же состояло искусство того человека, о котором ты говоришь?

— Тот человек, — сказал простодушно Алдар, — настолько овладел своим инструментом, что мог три часа подряд играть на нем с закрытыми глазами.

Бай расхохотался:

— Только и всего? Да я хоть пять часов буду играть, не глядя на пальцы. Не веришь? Тогда завяжи мне платком глаза.