Казахские народные сказки

— Скажи отцу, что я нашел деда, пусть отец захватит с собой кесе меду и выедет нам навстречу, — попросил Арпалыс.

Получил Каим такое сообщение и подумал: «Что это значит, мой же сын повелевает мной?» Не понял он смысла слов Аима, но все-таки выехал навстречу с полной кесе меда. Со слезами радости повстречался он с отцом и матерью. Когда все успокоились, он спросил Арпалыса.

— Сын мой, почему твое послание ко мне было столь повелительного тона?

— Отец мой, ты великий хан. Узнав о родителях, ты выехал бы из аула со слезами на глазах. Что могли бы подумать люди о своем хане? Я хотел, чтобы ты был величавым, как всегда, — ответил сын. Привез Каим родителей и устроил большой той.

Однажды его сыновья Касым и Есим вдвоем отправились в дальнее путешествие. Ехали они несколько месяцев и въехали в темный лес. На пути они встретили большие табуны лошадей. Кони паслись по масти: белые — в одном табуне, серые — в другом, саврасые — в третьем. Касыму и Есиму понравились табуны, и они решили угнать их в свой аул. Так и сделали. Вечером остановились на ночлег. Ночью пошел ливень, и они в поисках укрытия набрели на старую заброшенную землянку. Касым раньше Есима стреножил коня и вошел в нее. Вверху кто-то бегал от одного угла к другому.

— Кто там, человек или шайтан? Если человек, то отзовись, если шайтан, то я сейчас же убью тебя! — заорал Касым-батыр.

— Я человек, — послышался дрожащий голос.

— Что ты здесь делаешь?

— Я расскажу тебе все, — ответил незнакомец. Подошел он к Касыму и сел возле него. — Я сын бая, нас было трое. Наш отец угнал свой скот и сам скрылся. Оставил нас. Мы стали бедными и не знали, куда податься. Младший брат Каим тоже сбежал от нас. Бедняжка, не знаю, где его застала смерть. Мы со старшим братом нанялись пастухами — я пас лошадей, а мой — брат — коров. Бай решил сменить свое становище. И когда вчера мы проезжали через эту местность, из-за бугра выскочил человек на белоснежном коне и помчался за нами. Вслед за ним — другой, третий… И так сорок человек на белоснежных конях набросились на нас. Я упал с коня и притворился мертвым. Когда они уехали, я кое-как добрался до этого тама и скрылся здесь.

— Вы говорите, что Каим — сын убежавшего бая? — спросил Касым.

— Да, мой милый, но откуда ты его знаешь? — удивился незнакомец.

— Мы сыновья Каима, — ответили Касым и Есим. Тут они обняли друг друга и отправились в путь. В пути повстречали еще одного человека.

Это оказался старший брат Каима. После объятий и поцелуев к ним подошел какой-то старик.

— Дети мои, вы говорите о Каиме — сыне Алганбая? — спросил он.

— Да, — ответили ему.

— Ой-бой, сын мой, он еще жив! Когда я усыновил его, он женился на дочери хана Шигая, и скрылся с нею, — сказал старик. — Вот это его вторая мать, — указал он на старуху, стоявшую в слезах.

Так через много лет вся семья собралась вместе.

Кунше, потерявшая сына

После смерти мужа горько и одиноко жилось бедной Кунше. Отрадой был для нее только маленький сын. Теплее ласкового луча солнца согревал он душу матери, когда улыбался ей из колыбели. Но беда, говорят, всегда имеет семь братьев. Вслед за первым несчастьем пришло и второе: вошла однажды Кунше в юрту и… не нашла в ней сыночка! Ни ходить, ни ползать малыш не умел, куда же он мог деваться? Обыскав все, в отчаянии выбежала мать на улицу. Как подстреленная птица, металась она по аулу, взывая о помощи:

— Люди, люди, не видали ли моего сына? Помогите, помогите мне разыскать его!

Ни один человек не остался равнодушным к горю вдовы.

Аксакалы собирали в ауле совет: судили, рядили — не знали, как облегчить горе Кунше, где искать ребенка. Джигиты объехали всю степь вокруг — ничего радостного не привезли матери. Женщины каждое утро приходили к ней и не находили слов утешения.

Кунше, похудевшая и простоволосая, неподвижно и молча сидела у остывшего очага и отрешенно смотрела помутневшими от горя глазами в одну точку.

Один за другим, как караваны в степи, тянулись дни. Так прошло четыре года. И посоветовал кто-то бедной вдове разыскать мудреца и прорицателя Толыбая. Говорили, что знает он языки тысяч зверей и птиц, на расстоянии угадывает мысли людей, точно предсказывает, что за тулпар вырастет из народившегося жеребенка. Не может старый мудрец не сказать, куда девался ребенок!

И села Кунше на рыжего коня, на котором ездил еще ее муж, и отправилась разыскивать жилище Толыбая. Ковыльные степи сменялись сыпучими песками, пустыни — заливными лугами, на пути вставали высокие горы и широкие реки, а Кунше все ехала. Не один рассвет сменялся закатом, не один закат сменялся рассветом, а обездоленная мать все была в дороге, Уже сама стала как тень, конь исхудал — одна кожа да кости, а жилища мудреца не было видно.

Не напрасно говорят в народе, что сколько сокол ни парит по поднебесью — все равно он высмотрит добычу, и сколько бедный заяц ни мечется по земле — все равно погибать ему в зубах зверя хищного. Ехала, ехала бедная Кунше — настал и ее смертный час: больше ни она, ни Рыжий и шагу ступить не могут, а кругом — безводная пустыня.