«Казахский геноцид», которого не было

Если эти же факты изложить без циничного сарказма, то получится картина небывалого и невиданного ранее культурного развития казахов как национальности. Почти 30 тысяч рабочих и более 89 тысяч служащих, обученных и грамотных, всего за несколько лет первой пятилетки — очень много для национальности, которая только-только стала выходить из средневекового состояния. Развитие начального образования закладывало основу для дальнейшего развития, поскольку обученные в начале 1930-х годов дети через 7–10 лет вступали в трудоспособный возраст уже с определенным уровнем грамотности, позволяющим обучать их дальше различным специальностям.

Казахским пропагандистам «казгеноцида» эти обстоятельства, должно быть, известны. Но они предпочитают об этом молчать и делать вид, что ничего этого не было. Это и понятно. Иначе им пришлось бы отвечать на крайне неудобные для них вопросы, вроде того, почему это при голоде и «геноциде» в КАССР выпускалась сельскохозяйственная литература на казахском языке. Это чтобы казахским кочевникам веселее голодалось, что ли?

В общем, мы можем с полным правом заявить: в действительности — все наоборот. Партийное руководство, в лице ЦК ВКП(б) и Казкрайкома ВКП(б), имело масштабные планы увеличения численности казахского населения в КАССР, мощного развития казахского сектора животноводства и земледелия, а также ликвидации неграмотности, начального, среднего и профессионального обучения с целью всестороннего приобщения к высокопроизводительному труду. Уже только приведенных фактов достаточно, чтобы однозначно сказать, что миф о «казгеноциде» — это чушь и абсурд.

Глава вторая. Зачем и почему?

Но тут встает вопрос, который явно требует продолжения банкета. Миф-то все-таки появился. Казахским историкам, чтобы не городить заведомой чуши, достаточно было заглянуть в эти материалы к партконференциям, которые в Алматы и в Астане (не так давно превратившейся в Нур-Султан), конечно, имеются. Отсюда вопрос: зачем и почему появился миф о «казгеноциде»; зачем и почему его всячески насаждают в Казахстане и требуют его официального политического признания?

Перефразируя известную поговорку: «Если Рейхстаг поджигают, значит, это кому-нибудь нужно», следует поставленным вопросом озадачиться всерьез. У всякого явления, а миф о «казгеноциде» бесспорно является вполне себе существующим явлением политико-идеологического рода, есть свои причины и предпосылки для появления, которые и обусловливают его существование. Такие причины и предпосылки есть, конечно, и у мифа о «казгеноциде».

Credo quia absurdum

Казахские «голодоморщики» вполне могли бы подписаться под этим изречением, приписываемым Тертуллиану, потому что их миф абсурден, если посмотреть на него несколько более внимательно, и не под влиянием бурлящих эмоций, а трезвым взглядом.

В Казахстане про казахов рассказывают много захватывающих историй о том, какие казахи были сильные, смелые и героические люди, какие среди них были батыры, как они били захватчиков в многочисленных войнах. Такие истории рассказывают и про Великую Отечественную войну, несмотря на всю нелюбовь казахских нацпатов к советской истории. Одновременно в мифе о «казгеноциде» утверждается прямо противоположное: казахов взяли и ограбили почти подчистую, и казахи почти не сопротивлялись. О грабеже при оседании пишет, например, Киндлер, правда, не приводя конкретных примеров[44].

В аулы приезжали уполномоченные, чаще несколько человек, вооруженные в лучшем случае револьверами и винтовками, и делали с казахами все, что им приходило в голову. Например, некий Утешев в одиночку загнал аул № 16 Кзыл-Ординского района в колхоз угрозами и арестами бедняков и батраков. В ауле № 16 Аламесекского района (Кзыл-Ординский округ; после упразднения округов такого района не было) 21 января 1930 года уполномоченный Мурзагалиев провел собрание и объявил аул полностью коллективизированным[45]. В обоих случаях не было отмечено никакого сопротивления. Отбирали скот, заставляли сдавать зерно, осаживали на точках оседания и заставляли при этом ставить юрты улицами[46]. Пишут, что еще отбирали юрты и превращали их в загоны для скота; об этом говорил сам тов. Голощекин: «Кибитки всех колхозников были построены шпалерами… были выделены в качестве скотных дворов юрты, путем уплотнения и вселения хозяев в юрты других семей!!»[47] Также заставляли убивать собак и верблюдов, чтобы сдать кости (аул № 8 того же Аламесекского района[48]), отбирали деньги, в общем, издевались как хотели. Чапай Мусин был краток, написав, что создание колхозов сопровождалось жестоким насилием[49].