Казахстан. Летопись трех тысячелетий

В летние дни, когда наступает зной таммуза (июльская жара) и время множества пожаров и сгорания, — пишет Ибн Рузбихан, — казахский народ занимает места по окраинам, по сторонам и рубежам степи. На летовках жили более сплоченно, чем зимой, и жизнь на джайлау была самым привольным временем. Тут справлялись свадьбы, проводились игры, конные скачки на приз (байги), устраивались состязания борцов, певцов, музыкантов и сказителей.

С наступлением осени скотоводы уходили на осенние пастбища, которые в большинстве случаев совпадали с весенними. Здесь производилась осенняя стрижка овец; тут, писал А. Левшин, бывают празднества; тут же по большей части производятся и баранты, коим способствуют темнота ночей и то обстоятельство, что лошади тогда в теле и способны выдерживать быстрые и большие перегоны. С осенних пастбищ кочевники обычно совершали и отдаленнейшие набеги на соседей. Осенью же проходили народные собрания, на которых решались важные для страны дела.

Расстояния между зимовками и местами сезонной кочевки исчислялись сотнями километров и составляли путь длиною в несколько месяцев. Столь большая длина пути определяла и некоторые особенности быта жителей Дешт-и Кипчака, заключавшиеся, в частности в том, что тогда кочевали не отдельными аулами (как в XVIII–XIX вв., навьючив все имущество и войлочный дом на верблюдов и делая привалы через каждые 25–30 км), но целыми улусами, то есть одновременно по степи медленно двигались десятки и сотни тысяч людей и животных. Поскольку и народу было много и животных огромное число, приходилось двигаться широким фронтом, чтобы идущие впереди не уничтожили всю траву и кустарники, необходимые для тех, которые шли сзади. Промежуток между флангами «движущегося народа» составлял, по свидетельству И. Барбаро, до 120 миль (190 км и даже больше).

Другая особенность быта кочевого населения Дешт-и Кипчака заключалась в том, что их перекочевка — это было передвижение на колесах целыми домами. У нас нет недостатка в примерах, описывающих это необыкновенное зрелище. «Отъехав от Переволоки» и двигаясь по степи дальше на юг, в Среднюю Азию, писал английский путешественник XVI в. А. Дженкинсон, мы увидели большое скопление ногайцев, пасших свои стада; «тут было, примерно, свыше 1000 верблюдов, впряженных в повозки с жилищами на них в виде палаток странного вида, казавшихся издали городом». А вот что писал о способе передвижения казахов в XVI в. Ибн Рузбихан. Так как на пути следования казахов к зимовкам иногда не бывает достаточно воды для их огромных стад, они по необходимости пускаются в путь тогда, когда дороги покрываются снегом; их жилища построены в форме арб и поставлены на колеса, а верблюды и лошади перевозят их от стоянки к стоянке, вытягиваясь наподобие каравана; «если они идут непрерывно один за другим, то растягиваются на расстояние ста монгольских фарсахов, а промежуток между ними будет не более шага»; их арбы вполне пригодны для передвижения по степям и даже для того, чтобы пройти по снежному насту, в противном случае казахам угрожала бы опасность погибнуть от жажды и безводья.

Раз уж речь зашла о повозках, то приведем здесь хотя бы краткие сведения об этом виде транспорта и жилища кочевников Дешт-и Кипчака.

В книге знаменитого арабского путешественника XIV в. Ибн Баттуты, озаглавленной им «Подарок наблюдателям по части диковин стран и чудес путешествий», говорится так. Местность, в которой мы остановились принадлежит к степи, известной под именем Дешт-и Кипчак. Ездят по этой степи не иначе как на телегах. «Телегу называют они араба (-арба), — пишется через а, ра и ба». В других источниках для обозначения повозки, крытой телеги употребляются также слова телеген, гардунэ.

Арбы кочевого населения Дешт-и Кипчака были двух родов: двуколка и телега на четырех больших колесах. Смотря по тяжести или легкости арбы возили лошади, волы и верблюды. Остов и колеса арб были сделаны обычно из березы; арбы изготовлялись в апреле и мае, когда дерево легко гнется. Сама же постройка производилась летом. Прочные и крепкие арбы имели по меньшей мере двоякое назначение: при обороне кочевники образовывали укрепление, окружив свой лагерь поставленными в ряд арбами; на арбах помещалось жилище степняков — «шатры», которые в сочинении Шараф ад-Дина Али Йазди названы тюркским словом кутарме. Жилищем степняков в этой безграничной пустыне, писал он, описывая поход Тимура в Дешт-и Кипчак в 1391 г., являются «шатры кутарме», которые делают так, что их не разбирают, а ставят и снимают целиком, а во время передвижений и перекочевок едут, ставя их на телеги. Вот еще пример. Зимой 1509 г. предводитель кочевых узбеков Шейбани-хан повел свою рать против казахов, читаем в «Михан-наме-йи Бухара»; когда войска хана дошли до окрестности улуса Джаниш-султана, то «стали видны кибитки, которые казахи устанавливают на колесах при передвижении».