Казаки

Пышно отпраздновали свадьбу пана Молявки-Многопе-' няжного с паиною Бутримовною, по извечному прадедовскому обычаю, со старостами, дружками, боярами, со всеми обрядами, сохранившимися до нашего времени у простолюдинов, но в описываемые нами времена соблюдавшимися и в знатнейших панских домах. Свадебный персонал обоего пола составился из семей окрестных значных товарищей, съехавшихся к Бутримам нарочно по их приглашению. Во дворе панском поместиться всем было невозможно, поэтому на время удалили нескольких поспо-литых подданных и заставили их поместиться у соседей, а собственные жилища уступить гостям. Впрочем, никто из подданных не лишен был участия в празднике своих панов: на панском дворе расставлены были столы и за ними угощали народ горелкою и свининою. Пир шел целых три дня и в это время много было съедено кормленых кабанов, баранов, кур, гусей, индеек; с утра до вечера гремела музыка, и в доме, и на дворе раздавался топот пляшущих, а по ночам в увеселение гостям и толпе народу замечались потешные огни. После пяти дней стали разъезжаться гости за исключением самых близких, принадлежавших к свадебному персоналу: те оставались до отъезда новобрачных. Родители упаковали «скрыньку» новобрачной, состоявшую из полдюжины больших сундуков с приданым: там были женские наряды и уборы, саяны, кафтаны, плахты, шубки, рубахи, наволоки, одеяла, завесы, чехлы, мониста, серебряная посуда, шкатулки с разными безделушками — все, что по тогдашнему образу жизни составляло домашнее богатство значных людей. Ко всему этому прилагалась опись, потому что в случае смерти дочери приданое возвращалось в ее род, если она не оставляла детей. Бутрим вручил дочери и зятю документ на уступаемое ей имение, но этот документ был написан так, что дочь его могла сделаться полною владелицею своего имения разве только после смерти родителя; при своей жизни предусмотрительный родитель все-таки оставлял за собою возможность держать в руках и имение дочери, и ее самое с мужем в зависимости о.т себя. Наступил день отъезда. К крыльцу панского дома подвезли крытые сани. Новобрачные и мать Молявки вышли совсем одетые подорожному, родители невесты, стоя с образом, благословляли их последний раз, а новобрачные поклонились им до земли. Тогда остававшиеся у Бутрима гости свадебного персонала, стоя вокруг отъезжавших, запели жалобную песню, где говорилось об отъезде дочери от родителей в

чужую дальнюю сторону. Под голос этой песни сели в сани Молявки и двинулись в путь. _

Приезд Молявки-Многопеняжного в Сосницу с молодой женой, казалось, был для него истинным триумфом. Первою новостью, которую услышал он, было известие об увозе Петра Дорошенка в Москву. Вспомнил он пророчества Бутрима и обрадовался: он догадался, что все это сделалось по его доносу и теперь его знают в Москве, он сослужил царю службу и надеется, что за то будет в милости у гетмана и у верховных властей. Но хоружий, управляющий сотнею во время отсутствия сотника, сообщил ему другую, не так приятную новость.

Вот чтО произошло в Соснице за то время, когда Молявка ездил сочетаться браком. Андрей Дорошенко ездил к гетману с уликами против Рославца и Адамовича вместе с сотенным писарем Куликом. Этот Кулик с первого раза невзлюбил Молявки. Находясь вместе сАндреем Дорошеиком в Батурине, он близко знал, что гетман принял Андрея чрезвычайно ласково. Воротившись в Сосницу, Кулик бросил между козаками мысль, что можно было бы упросить ■ гетмана дозволить учинить выбор сотника и избрать Андрея. Вслед затем скоро приехал в Сосницу генеральный судья Домонтович за Петром Дорошеиком и гласно заявил, что гетман получил из Москвы <<лист>>, где, в утешение Дорошенкам, ему поручалось давать, по своему усмотрению, его братьям и родственникам должности в Войске Запорожском.

Петра Дорошенка увезли. Сотника Молявки-Многопеняжного не было. Писарь, опираясь на. слова генерального судьи Домонтовича, стал действовать смелее и настроил против Молявки атамана городового Крука, Родился у этого атамана ребенок; родитель пригласил к себе на крестины четырех куренных атаманов из соседних сел. Кулик был восприемником. На крестильном пиру подпившие гости стали рассуждать о своем сотнике: все вообще мало были им довольны; его обращение с подчиненными было как-то сухо и заносчиво; замечали, что был он корыстолюбив, а главное, противен им был он тем, что был не выбран козаками, как бы следовало по вековому обычаю, а назначен сверху, не спрашиваясь, хотят или не хотят его подчиненные. Кулик объяснял, что это все сталось только потому, что в Соснице указано было жить Петру Дорошенку и нужны были вначале для него разом и помощь, и надзор над ним. Теперь же Петра Дорошенка в Соснице нет; теперь можно подать гетману челобитную, чтоб дозволил вы-