Казаки

Призраки и тревоги польского повстанья невольно окрашивали в определенные тона проблему культурного самоопределения окраин, и Высочайше одобренное 20 января 1863 г. распоряжение Министерства Внутренних Дел о приостановке печатания книг «религиозных, популярно-научных и учебных на малорусском языке» недаром мотивировалось Балуевым в ко> ;фиденциальном письме к А. В. Головину тем, что «замыслы малорусов не только совпадают с намерениями поляков, но и чуть ли не вызваны польской интригой».

С одной стороны, это официозное отожествление непреложных по существу путей и тенденций украинского движения с фантастическими чаяниями апологетов и реставраторов «исторической Польши», с другой — грозные предостережения российских и закордонных охранительно-клерикальных кругов о разрушительном действии произведений «южнорусского слова» (о «коммунистических идеях» пу^блицистов «Основы», о «страшной батарее против господ в К о б за р е и Г а й д а м а к а х, Х а т е, Н а р о д н и х О п о в и д а н- н я х», — все это чрезвычайно осложняло, а подчас и вовсе делало невозможной защиту украинских интересов в подцензурной печати бурных дней второго повстанья.

Преодолеть здесь толщу гибельных предубеждений и чреватого самыми трагическими последствиями взаимного непонимания и была призвана мастерская диалектика Н. И. Костомарова. Однако, опыт его газетной декларации по украинскому вопросу, несмотря на с о в ерш енно • исключительную сдержанность и „лояльность выставленных как программа minimum заявок и формулировок, обильно и ловко уснащенных к тому же обычными полемическими блестками его полонофобских статей³⁰, не получил возможности ни опубликования, ни ра с пространения, ни оценки.

В .статье Костомарова <<Украинский сепаратизм», — отмечал В своем представлении в Совет Министерства Внутренних Дел по делам книгопечатания единственный референт и ех officio критик этой работы проф. А. В. Никитенко³¹, — заключается защита его и его некоторых земляков литераторов против упрека в сепаратизме по поводу усилий их заменить в малороссийских школах преподавание наук на русском языке преподаванием на туземном наречии. Защищаться против обвинений, особенно в таком серьезном предмете, как отчуждение от господствуемого и единоплеменного народа, никому невозбранено — и Костомаров, как один из главных двигателей литературного малороссионизма, имеет полное на то право. К сожалению, в защите его встречаются некоторые щекотливые стороны, с которыми следует обращаться весьма осторожно. Главная мысль его апологии заключается в следующем: «Польские революционеры, мечтающие-о присоединении Украины к Польше, возбудили во всех малороссиянах глубокое негодование. Вследствие этого, чтобы доказать фактически, в какой степени Малороссия чужда Польше, надлежит дать им возможность проявить св.ою народность во всем своем отличии, к чему, без сомнения, более всего может служить распространение образования на народном языке. Вот почему малороссийские литераторы желают, чтобы в малороссийских школах ученье преподавалось на тамошнем наречии, и в этом, по мнению г. Костомарова, нет никакого сепаратизма. При этом он полагает, что польским революционерам именно того и хотелось. чтобы русские, напуганные призраком сепаратизма, решились препятствовать малороссийским литераторам в осуществлении их мысли, так как это должно непременно возбудить вражду между двумя племенами, и в таком случае можно даже рассчитывать на сближение Украины с Польшей».