Казаки-арии: Из Руси в Индию

«Тестей и друзей, СТОЯЩИХ В ОБЕИХ РАТЯХ… увидев всех этих ПРИСУТСТВУЮЩИХ РОДСТВЕННИКОВ, пораженный глубочайшим состраданием, скорбящий так промолвил. Арджуна сказал: При виде этих НАШИХ РОДСТВЕННИКОВ, Кришна, сошедшихся для битвы, опускаются мои члены, пересыхает рот, трепещет тело, и волосы становятся дыбом. Гандива выпадает из рук, и кожа кругом пылает; я не в силах стоять, разум мой колеблется… Не вижу блага ОТ УБИЙСТВА СВОИХ РОДНЫХ В БОЮ. Я не желаю победы, Кришна, ни царства, ни удовольствий… Наставники, отцы, сыны, деды, тести, внуки, шурины и свойственники. НЕ ХОЧУ УБИВАТЬ ИХ, если и буду убитым, Мадхусудана, даже ради власти над тремя мирами… После убийства сынов Дхритараштры, какая будет у нас радость, Джанардана; мы впадем в грех, убив их, грозящих оружием… При убийстве рода погибают непреложные законы, с гибелью законов, беззаконие овладевает родом… Увы, увы, великий грех собираемся мы совершить — ради вожделения радостей царства убить своих родственников… Это сказав, Арджуна в размышлении опустился на сидение колесницы, выронив стрелу и лук, с сердцем, потрясенным горем… Промолвив это… стойкий в подвигах, „Я НЕ БУДУ СРАЖАТЬСЯ“, — так сказал и умолк» (Бхгт. 1:27–32, 1:34–36, 1:40, 1:45, 1:47, 2:9), [77], т. 2, с. 163–165, 167. Надо сказать, что первая глава Бхагавадгиты, откуда мы привели цитаты, называется «Йога ОТЧАЯНИЯ АРДЖУНЫ», что хорошо отвечает нашей реконструкции.

Здесь совершенно четко звучит нежелание сражаться, попытка закончить войну миром. Ясно сказано, что речь идет О МЕЖДОУСОБНОЙ БИТВЕ, когда с обеих сторон столкнулись родственники и соплеменники. Мотив междоусобицы абсолютно естественен в нашей реконструкции. Но он был старательно затушеван романовскими историками, преднамеренно изобразившими Куликовскую битву как столкновение ЯКОБЫ СОВСЕМ РАЗНЫХ и враждебных народов — русских и татар. Это делалось в XVII–XVIII веках с вполне определенной целью: вбить клин между различными слоями населения России. Поссорить православных (русских) и правоверных (татар). По старому принципу: разделяй и властвуй.

Между прочим, обращаясь к собеседнику, Арджуна называет его здесь именем ДЖАНАРДАНА (Бхгт 1:36). Более того, подчеркивается, что «руководителем же Арджуны сделался прекрасный и многомудрый Джанардана» [81], с. 392.

Не звучит ли в слове «Джанардана» имя РАДОНЕЖСКИЙ? Вспомним, что собеседником Дмитрия Донского был именно Сергий РАДОНЕЖСКИЙ. Между прочим, и в самом имени АРДЖУНА также, возможно, слышится отзвук того же имени РАДОНЕЖ, РАДОНЕЖский. Может быть, авторы Махабхараты уже путали имена двух собеседников. Текст Бхагавадгиты, по-видимому, довольно поздний. Он богато расцвечен литературными украшениями, красочными эпитетами и т. п.

Все это писали люди, скорее всего, воспитанные уже на развитой литературной традиции. Вероятно, в XVII–XVIII веках, или даже позже. Они вгляделись в какие-то старинные, не дошедшие до нас документы и увидели в них малопонятное для них имя — Сергий Радонежский. Не вполне понимая сути дела, они приложили имя «Радонеж» в слегка различных формах к обоим участникам разговора. В результате мы встречаем в Бхагавадгите, например, такие строки: «АРДЖУНА (Орда-Хан = Дмитрий Донской? — Авт.) сказал: Если ты, (согласно) твоей мысли, познание ставишь выше действия, ДЖАНАРДАНА (Радонежский? — Авт.), то почему же к ужасному делу ты побуждаешь меня…» [77], т. 2, с. 173.

Вернемся к русским летописям. После первоначальных колебаний Дмитрий Донской, побеседовав с Сергием Радонежским, принимает, наконец, решение вступить в битву с Мамаем. Тогда Сергий благословляет Дмитрия и предсказывает ему победу. «„Если так“, сказал угодник Божий, „то его (Мамая — Авт.) ожидает конечная гибель, а тебя, Великий Княже, помощь, милость и слава от Господа“… И, осеняя преклонившегося пред ним Великого Князя святым крестом, Богоносный Сергий воодушевленно произнес: „иди, господине, небоязненно!“… А затем, понизив голос, сказал тихо одному Великому Князю: „победиши враги твоя“» [50], с. 168. См. рис. 1.35.

Рис. 1.35. Старинная миниатюра из Царственного Летописца. Сцена благословения Дмитрия Донского на битву Сергием Радонежским. «И окропи священною водою великого князя и рече ему: „…еще убо такъ есть, то убо ждет его (Мамая) конечное погубление и запустение, тебе же отъ Господа Бога и Пречистые Богородица и святых Его помощь и милость и слава…“» [96], кн. 1, часть 2, с. 791.