Казаки. Донцы, уральцы, кубанцы, терцы. Очерки из истории стародавнего казацкого быта в общедоступном изложении

1000 пеших и 200 конных казаков, под начальством Платова, вошли в состав 1-й колонны Палена. Тут, кроме казаков, находились тамбовцы, батальон егерей и охотники из армян. Колонна Палена быстро приблизилась к земляным укреплениям грозного замка. Подполковник Пальменбах с 500 человек взял влево, чтобы захватить ворота, полковник Мэкноб пошел к замку, а Платов с казаками зашел в земляные окопы с тыла и живо их очистил; 100 турок укрылись в замке, но скоро сдались. В какие-нибудь 10 минут форт Гассан-паша был уже наш. Казаки остались здесь, Пален пошел к крепости. Завидя его, турки покинули нагорный ретраншемент и бросились наперерез. В страшной сече сцепились те и другие. Не слышно ни криков, ни стонов, только удары да бряцанье сабель возвещали последний, смертный бой. Подбежали к нам резервы – и турки попятились: полторы тысячи побросали оружие. И в других местах творилось почти тоже: работал больше штык, редко раздавался выстрел, разве вопль женщины покрывал зловещий гул, окружавший крепость. Солдаты быстро овладели ретраншементом, после чего ворвались с разных сторон в крепость: одни через ворота, другие через пролом или по лестницам, а те, которые подошли по льду, со стороны лимана, прямо через стену. Изведав неудачу удержать русских при помощи огня, турки взялись за ятаганы, потом за кинжалы, наконец, подожгли фугас – нет, ничто не могло удержать быстрого порыва ожесточенных солдат. Среди самого разгара штурма взорвало пороховую башню, но этот взрыв устрашил больше самих турок. Покинув валы, они скрывались в дома, в погреба, в лавки. Однако везде доставал их грозный штык, вымещавший то, что накипело за 5 месяцев осады. В час с четвертью все было кончено: более 8 тысяч трупов устилали победой путь русских. Их стащили после на лиман. Во время штурма Потемкин сидел на земле, подперши руками голову, и по временам, поднимая ее, читал громко молитву. Извещенный об удаче, он воспрянул духом, вскочил на коня и поехал в город. К нему подвели пленного сераскира. «Это ты виноват, – гневно закричал Потемкин, – твое упорство довело до такого кровопролития!» – «Удержи твои упреки, – спокойно ответил Гуссейн. – Я исполнял свой долг так же, как и ты: судьба решила между нами!».

Город был отдан «в полную волю солдатам». Они делили между собой горстями золото, серебро, жемчуг, драгоценные камни; кому-то достался изумруд, величиною с куриное яйцо. Оружие продавалось возами; вся наша конница перевооружилась тогда за счет турок: прекрасные ятаганы, пистолеты с богатой насечкой, кинжалы в дорогой оправе – заменили скромное оружие казенного образца. И военная добыча была не мала: 300 орудий, 180 знамен, а пленных оказалось более 4 тысяч, в том числе несколько пашей. С нашей стороны убито 28 офицеров и 900 солдат; пали генералы Горич, Волконский, Корсаков и Стольников, первый Екатеринославский губернатор. Овладение Очаковым укрепляло за нами Крым и приднепровские степи, почему Императрица была тронута до слез этим радостным известием. Фельдмаршальский жезл, украшенный бриллиантами, и орден Св. Георгия I степени стали наградой главному ее сподвижнику по завоеванию и заселению этого края – светлейшему князю Потемкину.