Казаки Карибского моря. Кубинская Сечь

«Кой черт занес меня на эти галеры?! Риторический вопрос. Ты сам этого хотел… и не обманывай самого себя, это непростительно для психолога — тебе это нравится! Да и что ты оставил „дома“, кроме проблем? Семью? Не смешно. Вечно пьяные отец, мать и братья в „убитой“ квартире на Лесном массиве. Это что — семья? Академию? Блин, а какая разница — получу я диплом или нет. Без „хороших знакомых“ нормальную работу „там“ все равно найти невозможно. И был бы ты, со своим дипломом, в самом лучшем случае каким-нибудь „офисным планктоном“. Если не диплом, то знания?» — Алекс улыбнулся. — «Миледи за месяц дала мне больше знаний, чем я получил в Академии за год. И научила, как ими пользоваться. Друзей? А они у тебя „там“ были? Приятели, одногруппники, собутыльники, товарищи по команде, знакомые по Играм… А друзей-то, которых действительно можно так назвать, у тебя и не было… Так что жалеть не о чем! Я там ничего не оставил! А что я нашел в этом Мире? Все. Учителей. Соратников. „Свою Команду“. А еще немного раньше — Лиду…»

Доминго Монтес, внимательно смотревший на задумавшегося Алекса, улыбнулся. Такое выражение лица он видел у этого человека только несколько раз… и по вполне определенному поводу. «Вспомнил свою невесту. А кто же еще у этой Ледяной Горы способен вызвать хоть какие-то эмоции или заставить их проявить? Только она. Или вот как сейчас — воспоминания о ней. Единственная дыра в броне, которую он никогда с себя не снимает. И как раз напротив сердца… — он покачал головой. — Да, сеньор Алехандро, как оказалось, вы тоже человек. Я, сразу после нашего знакомства, первое время в этом сомневался. Кстати, по поводу сеньора Киборга у меня такие же сомнения остались. Несмотря на то что уж он-то свои эмоции проявляет и „ледяную броню“ не носит. Вот только понять, на самом ли деле этот сеньор чувствует то, что показывает всем, или просто хочет „продемонстрировать чувства“, совершенно невозможно. А самое интересное в том, что, как я понял, он у вас тоже не самый главный, хотя здесь, на западе Кубы, командует сейчас именно сеньор Киборг…»

На капитан-лейтенанта, еще не свыкшегося со своим неожиданным повышением, тоже нахлынули мысли. О том, что случилось с ним за последнее время, начиная с момента, когда он мигом согласился на предложение Айсберга…

Монтес не жалел об этом — знай он тогда то, что знает сейчас, поступил бы точно так же. Только решался бы в этом случае, наверное, немного дольше…

18.05.1898 …Куба, к востоку от Гаваны, гасиенда «Puerto Reservado»… (вечер)

Доминго, сидя в экипаже, который вез их с пристани, старался не слишком уж пристально смотреть на сидящую напротив пару. (Впрочем, ни сам сеньор Айсберг, ни встретившая их на причале молоденькая, белокурая сеньорита, которую тот представил: «Эйлин ди Фейро — моя невеста», сразу расставив точки над «i», не обращали на него никакого внимания, слишком увлеченные разговором на каком-то незнакомом языке.) К тому же ему было чем заняться и кроме наблюдения за влюбленными. Например, обдумать все новости за последние два дня…

«Итак, я больше не лейтенант испанского флота, а… кто? А дьявол его знает кто! Кстати, те матросы, которых я забрал с собой, тоже уже не на службе, а… герильеро! Выходит, и я тоже… это бред! Какие герильеро могут быть на кораблях?! Но только бред, который документально подтвержден приказом главного штаба, перестает быть бредом. Хотя… тебя же ведь честно предупредили, Доминго! Еще тогда, при первом разговоре, после того как Айсберг предложил тебе капитанский мостик, он сказал: „В этой жизни, лейтенант, за все приходится платить!“ Ты заплатил. Своим званием. Слишком хотел снова стать командиром боевого корабля…»

Бывшего лейтенанта, а теперь неизвестно кого отвлек от его мыслей возглас сеньориты, но это явно не имело к нему никакого отношения. Она просто в лицах представляла какую-то сценку своему собеседнику…

«Странно все это… да и канонерка, на которой мы пришли сюда, тоже странная. Особенно ее экипаж. Ни одного испанца! Командир — мексиканский немец. Командир орудия и оба стрелка гатлингов тоже говорят с мексиканским акцентом, но они не мексиканцы, точно. Тоже немцы, дети тех, что приехали с Максимилианом? Остальной экипаж, правда, обычный для прибрежного пакетбота, которым „Печкин“ — кстати, и название тоже странное — был до того, как на нем установили вооружение. А их форма? И точно такая же, что на тех часовых, у причала. Странно знакомая, как будто я когда-то ее уже видел, но какая-то… устаревшая, что ли?»…

Некоторое время Доминго пытался вспомнить, где и когда он мог видеть такие же мундиры, благо несколько маячили у него перед глазами. Экипаж сопровождало пять верховых охранников с маузерами в деревянных кобурах…