Казаки на Кавказском фронте 1914–1917

Преодолев наметом крутой подъем на плато, полк натолкнулся на санитарный перевязочный пункт пехоты. Здесь было много раненых солдат. Убитые лежали тут же, с раздробленными от турецких шрапнелей и окровавленными черепами.

Мистулов, не ослабляя аллюра полка, молча торопился к месту боя. Но… было уже поздно. Навстречу пришло новое распоряжение полковника Колесникова: «Таманцы удачно атаковали и забрали всех турок. Кавказцам шагом следовать к месту боя».

Словно хищный ястреб, потерявший свою добычу уже в момент ее гибели, Мистулов, подняв вверх руку с плетью, минорно протянул команду: «Шаго-ом!» — и, опустив руку, стал грустным. И лицо его стало еще более бледным, каковым оно было очень часто при сильных волнениях его души.

«Как только турки начали оставлять позиции и отходить — по требованию командира 153-го Бакинского полка, по телефону командующему 1-й бригадой 5-й Кавказской казачьей дивизии полковнику Колесникову, — бригада быстро развернулась для конной атаки и тотчас же двинулась тремя линиями в атаку. В это мгновение первые лучи солнца осветили все поле боя и сверкнули на шашках казаков, выхваченных из ножен. Конница понеслась наметом и, опережая быстро преследовавшие батальоны, вносила еще больший беспорядок в ряды отступающих турок», — пишет генерал Масловский.

Здесь ошибка: наш полк в атаке не участвовал. Ее блестяще совершил только один 1-й Таманский полк.

«Полки дивизии, разбив значительно превосходящие их силы турок, получили большие трофеи. 153-й Бакинский полк имел пленных от всех пяти полков, бывших против него, захватив: семь штаб-офицеров, из них двух командиров полков, шестьдесят три обер-офицера, четырех врачей, более полутора тысяч аскеров, два орудия, много пулеметов, баллоны с газами, громадное количество боевых и других припасов», — отмечал генерал Масловский.

Он ничего не говорит о том, что, собственно, захватил 1-й Таманский полк. Надо полагать, что именно казаки захватили всех турок в плен, но не пехота, бывшая позади, что вполне реально по ходу боя и описания его.

Но вот что мы увидели, когда бой только что утих, но поле еще горело им.

Навстречу нам, слева, снизу, длинными лентами в колонне по четыре и с разных мест шла плененная турецкая пехота во главе со своими офицерами, приближаясь к главной дороге, по которой шел наш полк. Турецкие солдаты несли на носилках человек шесть своих тяжелораненых офицеров. Среди них один был очень пожилой и крупный, с седой бородой. Все солдаты были хорошо одеты в форму защитного цвета, в обмотках на ногах и в постолах (род кавказских чувяк без подошв, из грубой бычьей кожи, эта обувь очень удобна в горах). На головах солдат завязаны башлыки защитного цвета, как носят наши гурийцы и мингрельцы. Все офицеры одеты в серо-голубые короткие мундиры с золотыми погонами-жгутами. Все — в черных, мелкого курпея папахах, с золотыми галунами на черных бархатных верхах.

Говорили потом, что это была «константинопольская гвардия».

Турки шли молча и, как всякие пленники, сосредоточенно, но не растерянно и не пугливо. Шли с воинским достоинством. Их флегматично сопровождали одиночные конные казаки-таманцы. Из этого мы поняли, что это и есть трофеи 1-го Таманского полка. И мы были удивлены, как чисто, даже щегольски, были одеты все турецкие офицеры. Нам это понравилось.

При виде свежего казачьего полка в 800 коней, идущего правильным уставным строем, все пленные, подняв головы, с нескрываемым интересом рассматривали нас. Их офицеры, даже раненые на носилках, равняясь с Мистуловым, внимательно отдавали ему воинскую честь, беря под козырек. Нам это тоже очень понравилось.

Все месяцы войны Мистулов был неизменно блестяще одет. Высокий в талии, сухой и стройный, как всякий благородный кавказский горец, всегда в своей темно-синей черкеске, при позолоченном кинжале, шашке и газырях, в высокой коричневой папахе крупного курпея, глубоко надвинутой на лоб и уши, он всем своим видом невольно останавливал на себе внимание, кем бы они ни были, эти встречные.