Казаки против Наполеона. От Дона до Парижа

Разлившаяся река отделила казачьи отряды от корпуса Богарнэ. А переход казаками Одера в двух милях от крепости Кюстрина, в средине операционной линии неприятеля, не дал время французам соединить свои рассеянные отряды и по левой стороне реки. И казаки начали бить их поодиночке.

6-го числа бригада полковника Ефремова из отряда Чернышева, «встретив в Циндорфе французский легкоконный полк, мужественно напала на него и, разбив совершенно, взяла в плен 107 чел. и 150 лошадей; тяжело раненный при сем отряде находящийся генерал увезен был в Берлин» ^{370}.

7-го числа следующий с авангардом Чернышева полковник Бы-халов, «найдя в селении Тасдорф пехотный французский полк, по упорном и долговременном защищении в церковной ограде согласил оный на капитуляцию чрез находящегося при нем прусской службы порутчика барона Димара и, обещав каждому сохранение своего имущества за отобранием оружия и припасов, взял военнопленными одного полковника, 5 штаб-, 9 обер-, 18 унтер-офицеров и 164 рядовых» ^{371}.

Французское командование двинуло бригаду Фрессинье из Франкфурта, надеясь захватить казаков Чернышева в Штраусберге.

Отряд Теттенборна все это время вел бои у Вернейхена с бригадой генерала Пуенсона. Неприятель из города «высылал по временам малое число конницы, подкрепляемое стрелками, которые, однако же, всегда были опрокинуты в город передовыми нашими постами». В ночь с 7 на 8 (19 на 20) февраля Тоттенборн «известился», что из Берлина в Вернейхен прибыло еще около 2 тыс. пехоты, 8 орудий и 600 человек конницы ^{372}. Тогда же два начальника отряда, Чернышев и Тоттенборн, встретились в Вритцене и «согласились действовать вместе обеими отрядами из Ландсберга» (Альтландсберг) ^{373}. Теттенборн оставил «пред самыми воротами Вернейхена некоторое число казаков с приказанием беспрерывно беспокоить неприятеля и содержать в ночи сильные огни» и выступил на Альтландсберг, где отряды и соединились 8 (20) февраля.

Из Ландсберга оба отряда двинулись на Марцан и Шенгаузен, обходя Берлин с севера «в перерез большой дороги в Малхов и Панков». Заняв Панков (к северу от Берлина), партизаны отрядили подполковника Власова с майором графом Пушкиным и двумя полками для занятия Шарлоттенбурга и Потсдамской дороги (к западу от Берлина) и «засадили все ведущие к Берлину дороги» ^{374}.

Французы растерялись. Как докладывал Теттенборн, «они не ожидали, чтоб войска, которые пред тем теснили их с дороги Вер-нейхенской, могли с артиллериею пройти в течение 8 часов пространство 50-ти верст» ^{375}.

Теттенборн докладывал впоследствии Витгенштейну 9 февраля. «Мы сами, взяв позицию в Панкове, положили ударить на Берлин со всех сторон в последующую ночь. Но едва успели мы занять местечко, как получили рапорт, что неприятельская конница, из города выезжающая, сбивает передовые наши посты» ^{376}. Чернышев подтверждал, что в полдень неприятельская кавалерия показалась из Шенгаузенских ворот, намереваясь сделать осмотр позиции казаков. Чернышев немедленно поехал к ней навстречу с полковником Теттенборном, который, взяв полк Комиссарова, «сделал быстрый удар и на плечах конницы вскакал в город» ^{377}.

Теттенборн докладывал: «Неприятельские эскадроны, тотчас опрокинутые, ввели нас на плечах в город. Несясь вслед за ними по всем улицам, из коих в каждой оставлены были для наблюдения сильные команды, достигли мы Александровской площади, где выстроенная пехота встретила нас сильнейшим огнем, тогда как неприятельские стрелки из окон, из ворот, из казарм сыпали в нас пулями и когда два орудия, в нашу середину наведенные, вырывали храбрых казаков, коих в ту минуту не более было со мною как 40 чел». ^{378}.

Некий житель Берлина записал: «Началось с того, что в полдень через Бранденбургские ворота ворвались казаки, рассеяли и частично перебили охрану у ворот и с неслыханной смелостью в одиночку или небольшими группами промчались от одного конца города до другого. Полагают, что количество ворвавшихся в город равно от 2 до 3 сотен чел., но их, конечно, никто не считал. Далее утверждают, что среди них были переодетые пруссаки, потому что они прекрасно разбирались в улицах и немного говорили по-немецки. Один из них якобы крикнул "Виват Шилль!"…

Мы стояли у Оперного моста, где встал в ружье французский караул, и увидели густую толпу народа, мчавшуюся со стороны Собачьего моста в нашу сторону с непонятными криками. Тотчас же караул взял на руку, и все разбежались. Это было весьма устрашающее выступление. Весь шум был вызван одним полупьяным казаком, который на своем пути зарубил нескольких французов и попытался крикнуть по-немецки «ура». О подобных сценах мне сообщали из многих частей города. Наши защитники были охвачены паническим страхом. Можно подумать, что несколько тысяч казаков вызвали такое замешательство» ^{379}.