Казан

В эту ночь луна была какая-то странная и что-то предвещавшая, точно кровавое пятно на небе, и в течение целых долгих молчаливых часов не крикнула даже сова, чтобы показать этим, что там, где еще только вчера был для всех живых существ земной рай, теперь не оставалось ни малейшего признака жизни. Казан знал, что охотиться было уже не на что, и продолжал идти всю ночь напролет. На рассвете они пересекли узкое болото, тянувшееся вдоль берега реки. Здесь бобры соорудили свою плотину, и по ней Казан с Серой волчицей могли перебраться на другую сторону. Весь следующий день и всю следующую ночь они продолжали свой путь на запад и добрались наконец до глухого края болот и лесов, тянувшихся вдоль Уотерфонда.

В это время здесь путешествовал прибывший из Гудзонова залива полукровный француз по имени Анри Лоти, знаменитый охотник на рысей. Он искал здесь их следы и нашел их вдоль всего Уотерфонда громадное количество. Это прямо был рай для хищника, так как здесь зайцы шныряли тысячами. Поэтому рысь здесь оказалась сытой, и Анри пришлось построить для себя хижину и возвратиться обратно к себе на пост к Гудзонову заливу и выждать там до тех пор, пока не выпадет первый снег и ему не представится возможность приехать сюда на собаках, захватив с собою в достаточном количестве съестных припасов и капканов.

В это же самое время сюда пробирался с юга то на лодке, то сухим путем и молодой университетский зоолог, собиравший материал для своей диссертации «Разум у диких животных». Его фамилия была – Поль Вейман, и он имел в виду часть зимы провести здесь вместе с метисом Анри Лоти. Он привез с собою достаточное количество бумаги, фотографический аппарат и портрет молодой женщины. Перочинный ножик составлял собою все его оружие.

А тем временем Казан и Серая волчица подыскали для себя логовище на том же самом болоте, всего только в пяти или шести милях от хижины, которую изготовил для себя на зиму Анри Лоти.

Глава XI. Всё время парочкой

Был январь, когда проводник с поста привел Поля Веймана в хижину Анри Лоти в Уотерфонде. Это был человек лет тридцати двух или трех, полный жизни и краснощекий, походивший в этом и на Анри. Если бы они сразу же не сошлись характерами, то с первых же дней между ними начались бы неприятности, так как Анри все время находился в самом отвратительном расположении духа. В первый же вечер, когда они уселись у железной печки и закурили трубки, Анри сообщил Вейману о причине.

– Что-то удивительно странное, – сказал он. – Я потерял в западнях сразу семь штук рысей. Они оказались разорванными на куски, точь-в-точь как это бывает с кроликами, которых потреплют лисицы. До сих пор еще ни разу не наблюдалось, чтобы кто-нибудь нападал на рысь, попавшуюся в западню, – даже медведь. Я сталкиваюсь с этим в первый раз. И все эти рыси настолько изувечены, что за их шкурки не дадут на посту и по полдоллара. Семь штук! Ведь это больше двухсот долларов вон из кармана! Это делают здесь два волка. Два – я уж их проследил. Все время действуют парочкой и никогда врозь. Они обходят все мои ловушки и съедают кроликов, которых я оставляю там для приманки. Они совершенно не трогают попавшихся в ловушку выдр, норок, горностаев и куниц. Но с рысями у них расправа коротка. Черт возьми! Они сдирают с них шкуру так, как вы с себя перчатку! Я уже раскладывал стрихнин, завернутый в оленье сало, и устраивал для них специальные ловушки и западни – ничто не помогло! Они разорят меня, если я их не перехитрю, так как из двенадцати рысьих шкур они семь испортили и для меня осталось годных только пять.

Это заинтересовало Веймана. Он принадлежал к числу тех мыслящих людей, которые признают, что человеческий расовый эгоизм делает человека слепым к громадному количеству удивительных фактов в животном мире. С логикой, которая доставила ему обширную аудиторию у него на родине, он уже давно бросил вызов тем ученым, которые утверждают, что только один человек имеет разум и что то чувство общественности и ума, которое проявляют все другие живые существа, представляет собою простой инстинкт. Сообщенные ему Анри факты показались ему чрезвычайно важными, и до самой полуночи они проговорили об этих двух странных волках.

– Один волк – громадный, другой – поменьше, – продолжал Анри. – И в борьбу с рысью всегда вступает только один большой волк. Я вижу это по следам на снегу. Пока он управляется с рысью, меньший волк тоже оставляет свои следы тут же и затем, когда рысь уже бывает осилена или умерщвлена, он помогает большому волку раздирать ее на части. Все это я узнаю по снегу. Только один раз я заметил, что меньший волк, по-видимому, затеял драку с большим, потому что по своему пути они оставили кровавый след, и это была вовсе не рысья кровь. По этим каплям я выследил этих чертей на целую милю от ловушек.