Казанова

По дороге в Рим в начале лета 1770 года с ним случился один эпизод. Как пишет Казанова, путешествие в небольшом транспортном средстве по дорогам Европы всегда было легким способом найти всевозможные приключения. Его попутчицей оказалась молодая англичанка. По случайному совпадению, она была из школы Хаммерсмит, где училась дочь Казановы, Софи Корнелис. Так он узнал новости о дочке, хотя опустил объяснение, почему ему это было важно. Бетти, английская девушка, не являлась женой человека, с которым ехала, как скоро догадался Казанова, начав ухаживать за ней по дороге в Рим. Их объединяла Софи, с которой Бетти сдружилась в школе. Казанова сознался только в дальнем родстве с Софи, говоря, что поразительное сходство между ними — случайность. В пользу Казановы сыграло и скверное поведение попутчика Бетти, которого посылали вперед позаботиться о питании и проживании, но тот чаще устраивал дебоши и драки с гостиничной обслугой. Когда Бетти призналась, что он также проявлял насильственные действия в ее адрес, Казанова был покорен — но ему еще было необходимо ее убедить в том, что прежний спутник ей больше не годится. Казанова сделал это, предложив мужчине пари, что тот никогда не позволит итальянцу переспать с Бетти. Мужчина принял условия, а затем попытался убедить девушку лечь спать с Казановой. Бетти была оскорблена и осталась в комнате венецианца из-за оскорбленной гордости. Негодяй же утром сбежал с ценным портфелем Казановы с документами и векселями.

Позже Джакомо заполучил девушку, но связь, какой бы удовлетворительной она ни была, преподала ему новые уроки искусства дорожного любовного приключения. Он с сожалением согласился играть на публике роль отца Бетти — из-за боязни, что другие люди могут посчитать его ее сутенером. Он не указывал прямо на явный разрыв поколений и ее связь со своей дочерью, но Бетти описывала Казанове своего бывшего защитника в Ливорно как «пожилого — вроде вас», что итальянец вспоминал с содроганием. Он отметил также, что ночь, проведенная в одной постели, была напоминанием ему о его исключительной страсти не к сексу как таковому — у него были короткие встречи в начале года, — но к отношениям. Еще в Испании помимо либидо его влекли к женщине сердце и ум.

Казанова вернул свой драгоценный портфель, а Бетти воссоединилась со своим английским баронетом, сэром Миллером, который простил ей одну измену и остался в неведении по поводу второй (с Казановой), и они всей компанией отправились в Рим. У Миллера и Казановы оказался общий друг — лорд Балтимор, которого итальянец не видел со времени отъезда из Лондона в 1763 году. Балтимор находился в Риме и собирался оттуда ехать в Неаполь, когда Миллер, Бетти и Казанова прибыли в город. Казанова, будучи всегда отзывчивым на приглашение и всегда охотно ездивший в Неаполь, согласился поехать с тремя британцами на юг, хотя его связь с Бетти закончилась и, что необычно, он был не в состоянии руководить разговором, несмотря на год пребывания в Лондоне. Джакомо никогда не утруждал себя изучением английского языка.

Акт V, сцена II Папский рыцарь и любитель устриц 1770–1774

Я сказал, что с большим сожалением должен подавлять в себе желания, в действительности я их культивирую… Эмилия ответила, что все столь вкусные вещи должны быть греховны, поскольку слишком вкусны… И наш Папа не запрещает подобное?

Казанова об устрицах (1770)

Неаполитанское общество всегда было к Казанове милостивым, в особенности — летом 1770 года. Половина гостей каждого салона, куда он приходил, уже сталкивалась с ним где-либо в Европе. Аббат де Гама знал его по Турину, здесь же была и Агата — бывшая любовница лорда Хью Перси, а ныне — жена неаполитанского адвоката. Здесь был и Анджи Годар, лондонский знакомый, который позже представил лорда Балтимора куртизанке Шарпийон. Лорд Балтимор, как в свое время и Джон Уилкс, получил от Шарпийон то, чего не удалось добиться Казанове.

Годар был женат на Саре, ирландке, с которой познакомился в лондонском баре, теперь она старалась представить себя как музыкальное дарование. В этом у нее и Казановы было нечто общее, и они стали друзьями. Джакомо немного поиграл в карты с Годаром, оплатившим и проигрыш собственной жены. Вероятно, выиграл Джакомо — он смог заплатить двадцать неаполитанских дукатов (восемьдесят французских франков) за аренду жилья для студентки-певицы по имени Агата Каррара (известной как Каллимена) и ее тети. Такой поступок был вполне в его духе.