Казанова

Мариуция вышла замуж за изготовителя париков, чему после окончания их недолгого романа поспособствовал Казанова, но ее первый ребенок, Джакомина, был, несомненно, от венецианца. Девочке было уже почти десять лет, и она знала свою двоюродную сестру, потому что бывшая любовница Джованни теперь учила ее музыке. Мариуция захотела осуществить нетрадиционное воссоединение семьи и привела Казанову познакомиться с девочками. Они вместе спали в постели, и Мариуция показала гостю их обнаженные тела, а затем мастурбировала перед ним в сцене одновременно тревожной и опасно-пророческой. Чем старше он становился, честно признавался Казанова, тем более его влекло к молодым девушкам. Но на этот раз у него хватило разума или приличия, чтобы воздержаться от контактов с Джакоминой, хотя со своей племянницей он был не столь осмотрительным.

Он продолжал контакты с семьями обеих юных девушек. Он взял их в Рим и купил серию лотерейных билетов, угадав некоторые выигрышные номера — редкий поздний пример в мемуарах, свидетельствующий о том, что он сохранил интерес к каббале.

Казанова выиграл огромную сумму — примерно шесть тысяч фунтов для мужа Мариуции, около трех тысяч фунтов для теток племянницы и около двадцати тысяч фунтов для себя.

Мало-помалу он убедил себя, что они с племянницей влюблены друг в друга. С одной стороны, она находилась в возрасте, который часто привлекал его, и он видел содействие их растущей привязанности со стороны ее матери. Джакомо хотел написать к Джованни в Дрезден, чтобы поздравить его с дочерью, что свидетельствует об отсутствии тогда запрета на романтические отношения между дядями и племянницами. С другой стороны, шокирует откровенно сексуальный интерес к Казанове со стороны его маленькой дочери. В физическом смысле ничего не случилось, и ее матери было известно все, что происходит, но Казанова несколько раз занимался любовью с племянницей, когда с ними в постели лежала Джакомина, проявлявшая живой интерес к процессу. Ее отец сказал ей, что она может смотреть и спрашивать, но не трогать.

Казанова провел в Риме десять месяцев, в период с сентября 1770 года по июль 1771 года. Это время совпало с падением в Европе иезуитского ордена. Папа Климент XIV был избран при поддержке французов и испанцев на условиях, что будет действовать против богатого и могущественного ордена. Папская булла, распустившая орден иезуитов, еще не была, подписана, однако Казанова знал о грядущей буре и, как папский рыцарь Золотой Шпоры, должен был иметь мнение на сей счет. Де Берни принимал непосредственное участие в делах антииезуитского лагеря, но тем не менее смог достать Казанове аккредитацию для работы в иезуитской библиотеке в Риме, где тот продолжил свой перевод «Илиады». Джакомо проводил дни в библиотеке, будучи папским рыцарем среди иезуитов, а ночи занимал беглянками из монастыря и своей племянницей. Римская литературная Аркадианская академия гарантировала ему почести, и его рассуждение о Горации «Scribendi recte sapere est principium et fons»[9] встретили, согласно сохранившемуся свидетельству, «бурными аплодисментами».

Тем не менее он снова начинает чувствовать фрустрацию. В течение некоторого времени он гостит в палаццо Санта-Кроче с принцессой и кардиналом, веселится со слишком молодыми для него девочками, но, в конце концов, проводит все больше и больше времени с Маргаритой, дочкой хозяйки квартиры. «Только она одна и заставляла меня смеяться». И Джакомо думает о будущем. В планах было провести шесть месяцев в Риме в «тихом спокойствии», писать, не выделяться и казаться респектабельным. Это не вполне удалось. «Я размышлял потом, — писал он, — что состарился. Сорок шесть лет казались глубокой старостью… Я серьезно думал о себе и пришел к выводу, что должен искать достойной пенсии».

Он покинул Рим тихо. С частью выигранных денег, драгоценностями и экипажем, который можно было продать, он направился во Флоренцию, чтобы жить там и спокойно писать в надежде на возможное помилование и возвращение в Венецию. Когда он приехал в Триест, по-видимому, об этом проинформировали венецианскую инквизицию, внимательно следившую за ним: «Он человек высокого роста, приятной наружности, энергичный, очень смуглый и с живыми глазами. Он носит короткий парик каштанового цвета. Из того, что мне сказали, у него смелый и надменный характер, но в особенности его отличают умение изъясняться, остроумие и знания».

Он целиком погрузился в писательство. Казанова закончил труд по истории Польши, составленный на основе собственного исследования, проведенного в 1765–1766 годах. «История смуты в Польше» написана на итальянском, а не на французском, как он предпочитал, и явно предназначалась для хождения в Венеции; опубликовали ее в конце концов в Гориции в 1774 году. Он также пишет театральную комедию, «Сила настоящей дружбы», которую поставили в Триесте в июле 1773 года. Он пишет стихи, либретто, кантаты и сотни писем, подбирая слова все более истово, тщательно и с еще большей надеждой на успех, который позволил бы ему вернуться домой.