Казанова

В принципе, все это звучит вполне справедливо, но, как говорится, чья бы корова мычала…

Конечно, Казанова потом написал большое письмо, в котором он буквально рассыпался в извинениях, но было уже слишком поздно. Имел место грандиозный скандал, Казанова в очередной раз был вынужден бежать, и ворота Венеции вновь захлопнулись у него за спиной.

«Одно из двух: или я не создан для Венеции, или же она не создана для меня!» — так, стараясь скрыть огорчение и тоску, философствовал потом Казанова.

Глава двадцать вторая Библиотекарь из замка Дукс

В Теплице задержал меня граф Вальдштайн и отвез в Дукс, где я пребываю поныне и где, должно быть, умру.

Джакомо Казанова

Стоял холодный январь 1783 года, и теперь с любимой Венецией, похоже, было покончено окончательно и бесповоротно. Да, Казанова родился в Венеции, он был неотделим от великого мифа этого удивительного города, но умереть ему придется вдали от него, в Дуксе (ныне Духцов), что в далекой Богемии, неподалеку от Теплице.

Но сначала из Венеции Казанова приехал в Вену. К этому моменту он был беден как церковная мышь и имел не самую лучшую репутацию. Вернее, репутация у него была — хуже некуда. В австрийской столице он помыкался какое-то время, пока не устроился секретарем к венецианскому послу Виченцо Фоскарини, который просто пожалел своего оказавшегося на дне соотечественника. Добрейшей души человек! Благодаря ему жизнь Казановы, казалось, вновь стала налаживаться, ведь он снова начал ходить на балы и появляться в приличном обществе. Однако благородный господин Фоскарини вскоре умер от подагры, и Казанова вновь остался не у дел. И вот тогда-то о его существовании и узнал некий молодой и очень богатый граф. Это был ЙозефКарл-Иммануил фон Вальдштайн, конюший короля.

Граф посочувствовал «герою вчерашних дней» и предложил Казанове… Впрочем, а что он еще мог предложить такому человеку? Это было не Бог весть что — пост обычного библиотекаря в богемском замке графа, который тогда назывался Дукс. Зато с окладом в тысячу гульденов в год, коляской и обслуживанием.

Произошло это в сентябре 1785 года, когда Казанове уже было шестьдесят. По нынешним меркам, не возраст, но в XVIII веке он уже считался стариком, к тому же — изрядно потрепанным жизнью.

Казанова, оставшийся совсем без денег и не имевший никаких других вариантов, не мог не согласиться с этим не самым завидным предложением. Так он стал библиотекарем, и в этом качестве он и провел в заброшенном в далекой провинции замке Дукс четырнадцать последних лет своего пребывания на этом свете.

Впрочем, библиотека была достойна уважения. Она насчитывала сорок тысяч томов, да и сам замок Дукс был по-настоящему роскошен. Но шестидесятилетний Казанова, проживший десяток жизней, лихой авантюрист и романтик с придворными манерами, явно не подходил к этой своей новой должности.

Биограф Казановы Герман Кестен пишет:

«Он был похож на заколдованное существо из сказки, на того воскресшего героя, который раз в неделю, в месяц, в год становится принцем, но выглядит чудовищем. Колдовство начиналось, когда Вальдштайн был в замке, тогда для пиров, охоты и салонных разговоров в замок собирались князья, графы, музыканты, литераторы, иностранцы. Тогда старый авантюрист блистал, почти шести футов ростом, костистый итальянец с широкими жестами, длинной шпагой, поддельными украшениями, элегантными манерами Тальми, навсегда пропавшей в мире любезностью и французской придворной речью, в одеждах с истлевшей элегантностью, с умом, лучащимся, как и у большинства посетителей, с остроумием, равным остроумию лучших гостей, например, дяди Вальдштайна, блистательного князя Шарля де Линя, который принадлежал к умнейшим людям и писателям этого остроумного столетия».

В отсутствие графа все в Дуксе было невыносимо: слишком холодный для итальянца климат, немецкая речь местного населения, да и сами местные жители. Они были отвратительны — ленивые, толстые, вороватые, эдакие глупые ротозеи, машины по поглощению сосисок и пива, которые никогда и носа не высовывали за пределы своей грязной деревни. Настоящие скоты, с точки зрения дворянина, каковым себя почему-то считал Казанова. Во время отсутствия графа все обитатели замка третировали Казанову, постоянно перечили ему и старались унизить его всеми возможными и невозможными способами. Да и было за что, ведь для них Казанова был лишь бедным заносчивым стариком, клоуном, представителем совершенно иного, чопорного мира, да к тому же — итальяшкой.

— Да за кого он себя принимает? — шептались по углам.

— По какому праву он смотрит на всех с таким важным видом?

— Послушайте, в конце концов, он такой же слуга, как и все мы.