Казанова

Я — человек отвратительный…

Казанова, исьмо к Ж. Ф. Опицу

Я совершил в своей жизни множество глупостей…

Казанова, «Воспоминания»

Великие люди в любой жизненной ситуации остаются равными себе.

Никколо Маккиавелли, «Discorsi», III, 31.

И никто не похож на него меньше, чем он сам.

Дени Дидро, «Племянник Рамо»

Я устал всегда видеть любовную интригу как главную пружину всех трагедий. Разве не существует других интересных страстей?

Казанова, «Поклонник Талии»

…..

Франсуа Вийон, «Малое Завещание»

«С моего отъезда из Неаполя злой дух повлек меня крещендо от глупости к глупости», пишет Казанова. С 1760 года начинаются немотивированные путешествия Казановы. Начался период бешеного расточения денег и любви. Началась настоящая любовная суматоха. Он начал просто покупать девушек, особенно девушек из народа, которых получал задешево и кучами, дочерей бедняков, которых он подкупал деньгами и роскошью: Розалию, служанку марсельской кокотки; в Генуе горничную Розалии Веронику и ее сестру Аннину; Мариуччу в Риме, которой не хватало в доме хлеба; позже в Лондоне пять ганноверских девушек. Он покупал женщин прямо, дочерей у отцов, сестер у братьев, жен у супругов, любовниц у друзей, дочерей целыми сериями у матерей, невест у женихов, учениц у парикмахерш, любую у любого. Было ли это жизненным полднем чувственного холостяка в путешествиях? Не выбирая, произвольно, непроизвольно он переходил от одной к другой, брал девушек по половине и по целой дюжине, по шестьдесят и по сотне: в Болонье полдюжины подруг Кортичелли; у мадам Ф., парикмахерши из Пармы, полдюжины учениц, с неохотой отказавшись от самой парикмахерши; еврейку Лию он купил у отца и приплатил ей сверху. Граф Трапа представил Казанове жену Ск., которая хотела «склонить его к темному преступлению».

Он не только бежал за всеми женщинами, каждой второй залезая под юбку, вставая со стула, чтобы увидеть в вырезе обнаженные груди, но и все его знакомые и друзья сводничали для него. Он управлял делом, как генерал-квартирмейстер небольшой армии, ревизуя и конфискуя, покупая, торгуясь, инспектируя, посылая послов и фуражиров. Маццони, возлюбленная шевалье Рамберти, посылала ему девушек на выбор. Шевалье де Брез приводил его к красивым дамам. Было похоже, словно он хотел совокупиться со всем женским родом. Никогда ему не хватало. В мыслях у него всегда было это. Время от времени его высылала полиция небольших государств или государств побольше, он был замешан в аферах с фальшивыми векселями, он планировал новые веселые надувательства, он мечтал о новой жизни, о новой карьере, городил новые прожекты, играл та и тут и везде, и — писал все усерднее, стал профессиональным автором, пытался даже жить этим, и все чаще терпел неудачи. Сквозь любовную суматоху все сильнее просвечивал Казанова-автор.

Это были кризисные годы. По отдельности это были очень веселые, но в общем аспекте понижающиеся тусклые годы, году удовольствия, но всегда уменьшающегося удовольствия. Из тонкого ценителя женщин, из гурмэ, предстал гурман-пожиратель.

Миллионер стал нищим, приживальщиком. Соблазнитель стал развратником. Авантюрист стал литератором.

Его выслали из Флоренции из-за аферы с векселями таинственного Иванова, из Турина из-за своего бегства из-под Свинцовых Крыш Венеции, из Модены по неизвестным причинам. Виновного или невиновного, его выбрасывали. В последующее время он действует в двух областях: как португальский агент и как обманщик маркизы д'Урфе. Оба дела темны.

В Рим он прибыл как раз вовремя, чтобы дважды переспать с Мариуччей еще до ее свадьбы, он подарил ей сад и деньги, он подарил ее молодому мужу часы. Несмотря на высылку из Флоренции он отважился остановиться в своем старом отеле у доктора Ванини, вскоре пришла полиция и вызвала его. Поспешно и без багажа в тот же вечер ему пришлось уехать в Болонью, но до того он пошел к матери маленькой бесстыдной танцовщицы Кортичелли, дал ей денег, чтобы устроить ужин, повел Кортичелли будто бы погулять, привел ее на почтовую станцию, вскочил вместе с ней в коляску — и оба с удовольствием смеялись над веселым соблазнением и с удовольствием переспали в первой же гостинице папской области, а потом восемь дней подряд в Болонье с целым выводком юных и на все согласных маленьких подруг Кортичелли. Его слуги Ледюк и Коста пришли с багажом Казановы, а потом появилась вначале вышедшая из себя и гневная, а потом укрощенная деньгами мать Кортичелли и ее братец — и вернулись в Болонью. Для двадцатилетнего это была бы приятная проказа, но Казанове уже было сорок.