Казанова

По совету Гоцци он написал бабушке что умирает от голода, но может за два цехина в месяц перейти в дом своего учителя. Бабушка, которая писать не умела, приехала посмотреть на доктора Гоцци. Это был красивый священник двадцати шести лет, круглый и почтительный. Она оплатила пансион за год и купила Джакомо наряд аббата и парик, так как из-за вшей его остригли наголо. Как обещал доктор Гоцци, Джакомо будет спать вместе с ним на его широкой постели, «и за это благодеяние я был ему очень благодарен».

Доктор Гоцци, говорит Казанова, был лицемер, хотя в семейном кругу становился веселым, любил кружечку пива и хорошую постель.

Мать Гоцци была бранливая крестьянка, восхищавшаяся сыном, отец — сапожником, говорившим только по праздникам, когда он заполночь возвращался из кабака и пел песни на стихи Тассо.

Сестра Гоцци, Беттина, тринадцати лет, красивая, «une riense de premier ordre» (насмешница первого сорта) и заядлая читательница романов, сразу же понравилась маленькому Джакомо, «я не понимал почему». Она бросила, говорит Казанова, в его сердце первые искры той страсти, которая впоследствии им завладела.

В следующие два года Казанова выучил все, что знал Гоцци: логику Аристотеля, небесную систему Птолемея, латынь и немного греческий, он читал классиков и играл на скрипке. Кроме того, он выучил нечто, чего не знал доктор Гоцци. Днем и ночью он читал все напечатанное и среди прочего латинскую порнографию, например, Мурсия.

Своему учителю Казанова выносит тяжелый приговор. «Доктор Гоцци не был философом.» Фигура философа была идеалом восемнадцатого века и Казановы. Век понимал под этим скептическую оппозицию аристократии мантии и короны. Казанова же под этим понимал людей, похожих на себя, бонвиванов с широкими познаниями и смелостью в суждениях.

Доктор Гоцци осуждал все суждения, в которых был так силен Казанова. Они рождали сомнение, мрачнейший грех после плотского греха. Молодой священник, не расположенный к женщинам, настроил против Казановы других своих учеников.

Дзанетта невольно содействовала первой любви Джакомо и его литературному честолюбию. Она выступала на античной арене Вероны в комедии с музыкой «La Pupilla» («Опекаемая»), которую написал ее земляк Карло Гольдони специально для нее и ее нового директора Имера, побуждаемый комической связью директора со своей субреткой. Старый Гольдони писал в автобиографии изданной на французском языке в Париже: «Дзанетта Казанова была прелестной и очень ловкой вдовой. Не умея прочесть ни единой ноты, она пела очаровательно и нравилась!» Ее гравированный портрет появился в венецианском издании трудов Гольдони: крупная женщина с острыми чертами лица, хорошей фигурой и прекрасной осанкой.

Перед турне в Санкт-Петербург она позвала Джакомо и его учителя на два дня в Венецию, где снимала дом с большим залом, в котором принимала своих кавалеров и грабила их за игорным столом. Там ребенок Джакомо увидел жизнь, которую вел впоследствии: игорные страсти и радости, легкомыслие и сладострастие; и людей своей жизни: театральных дам и литераторов, кавалеров и аббатов.

Доктор Гоцци опускал глаза долу перед открытой грудью Дзанетты. Аббат Гримани и поэт Баффо делали ему комплименты за отличное здоровье и разум его ученика. Дзанетта бранила светлый парик Джакомо, который не подходил к его черным глазам и бровям и к оливковой коже. К всеобщему хохоту Гоцци пробормотал, что его сестре было бы легко следить за ребенком.

«Она замужем?», спросила Дзанетта, и Джакомо громко крикнул, что Беттина самая красивая девушка квартала и ей уже четырнадцать лет. Дзанетта обещала подарок Беттине, если она согласиться причесывать Джакомо. Тем она сделала детей ближе друг к другу.

За столом литератор-англичанин обратился к доктору Гоцци на латыни. Ко всеобщему веселью доктор Гоцци ответил, что не понимает по-английски. Джакомо вмешался. Смеющийся англичанин процитировал латинский дистих с вопросом из грамматики: в каком случае латинские вокабулы для мужских родовых частиц являются женскими, а для женских — мужскими. Джакомо с места ответил латинским пентаметром, что раб носит имя хозяина. Дзанетта все точно перевела. Громкие аплодисменты сделали ее сына счастливым. Англичанин подарил ученику свои часы, Дзанетта учителю — свои. Она также разбудила в Джакомо литературное честолюбие. Так пишет он в своих воспоминаниях. Восхваленный и одаренный за латинскую непристойность, он расточал еще много непристойностей и разбрасывал латинские цитаты всю свою жизнь, но за это ему уже часов не дарили.

В Падуе он передал Беттине подарки Дзанетты: пять локтей черного шелка и дюжину пар перчаток. С тех пор Беттина причесывала его каждый день. Через шесть месяцев он больше не нуждался в парике. Ему было уже двенадцать лет, он быстро вырос и рано созрел.

Во время причесывания он полулежал в постели. Она умывала ему лицо, шею и грудь и ласкала его со всей невинностью детства. Это волновало, но она была на три года старше — слишком много по его мнению, чтобы его полюбить.