Казанова в Париже

А еще, что немаловажно, Антонио-Стефано прекрасно владел французским. Вместе они выехали из Турина и на пятый день прибыли в Лион, где провели неделю. В Лионе же Казанова стал «вольным каменщиком». Он был введен в масонскую ложу одним господином, с которым познакомился у коменданта города маркиза де Рошбарона. Потом, уже в Париже, он поднимется на вторую ступень, а затем и на третью, то есть получит звание «мастера».

О масонах Казанова писал вполне уважительно:

«Нет в мире человека, который сумел бы все познать; но всякий человек должен стремиться к тому, чтобы познать все. Всякий молодой путешественник, если желает он узнать высший свет, не хочет оказаться хуже других и исключенным из общества себе равных, должен в нынешние времена быть посвящен в то, что называют масонством, и хотя бы поверхностно понять, что это такое. Казанова стал масоном в двадцать пять лет, и вступил он в ложу английского обряда. И мастером он стал очень быстро – всего через несколько месяцев. Возможно, это и так. Вполне возможно и то, что Казанова станет секретным агентом Великой Ложи и будет заниматься международными связями лож. Во всяком случае, эта версия объясняет многие его неожиданные и ничем другим не объяснимые путешествия по Европе. Кстати, это объясняет и немалые суммы денег, которые вдруг стали появляться у Казановы, происхождение которых он сам никак не объяснял. Впрочем, все это лишь версия, так как все, связанное с масонством, до сих пор покрыто такой тайной, что отличить правду от лжи порой вообще невозможно.

Из Лиона Казанова и Антонио-Стефано Баллетти отправились в Париж. За пару километров до Парижа их встретила мать Антонио-Стефано, знаменитая в Париже актриса Сильвия. – Надеюсь, сударь, – сказала она, – друг моего сына не откажется прийти к нам нынче вечером на ужин. В то время итальянские комедианты были очень популярны в Париже, и многие из них располагались в Отель де Бургонь, ставшем знаменитым после того, как там пожил великий Мольер. Там же поселился и наш герой.

Рис. Джузеппе Канелла. 1754 г.

Актрисе этой поклонялась вся Франция, дар ее служил опорой всех комедий, что писали для нее величайшие сочинители, и первый Мариво. Казанова не удержался и пал к ногам Сильвии. Во всяком случае, он явно ценил ее не только как актрису и мать прекрасной Манон.

Доказательством этому служат рапорты парижского полицейского комиссара Мезнье. В одном из них, датированном 17 июля 1753 года, написано: «Девица Сильвия живет с Казановой, итальянцем, о котором говорят, что он сын актрисы. Она содержит его». Сильвия пригласила Казанову ежедневно обедать в ее доме, и Казанова не заставил себя долго уговаривать. Там-то он и познакомился с Лодовико-Андреа Риккобони (сценическое имя Лелио) и с Элен Риккобони, урожденной Баллетти (сценическое имя Фламиния). Там же он впервые увидел и Карло Веронезе (сценическое имя Панталоне), богатейшего итальянского комедианта в Париже, который был автором тридцати семи пьес и отцом двух прекрасных дочерей-актрис – Анны-Марии (сценическое имя Коралина) и Джакомы-Антонии (сценическое имя Камилла).

Казанова был в восхищении от обеих дочерей Карло Веронезе. Он нашел Коралину красивее, но Камиллу – жизнерадостнее. У обеих любовниками тогда состояли люди весьма благородные. Казанова, «человек незначительный», как он сам себя называл, временами, когда Коралина мечтала в задумчивости, ухаживал за ней. Когда же появлялся любовник, маркиз де Силл и, ее будущий муж, он уходил. Но иногда его просили остаться, чтобы прогнать скуку этой «сладкой парочки».

Когда двор выехал в Фонтенбло, Казанова поехал туда, как гость Сильвии, так как театр последовал за двором.

Впрочем, и все иностранные послы тоже. Благодаря этому, Казанове посчастливилось познакомиться со многими интересными людьми, в том числе и с представителем Венеции Франческо-Лоренцо Морозини. И вот однажды Казанова получил право сопровождать своего соотечественника в оперу.

Опера Гарнье. Париж. Франция.

Так уж получилось, но там он оказался прямо напротив ложи маркизы де Помпадур, но в тот момент он не знал, кто она такая.

В первом акте на сцену вышел небольшого роста тенор и начал с такой сильной трели, что Казанова невольно рассмеялся. Солидный мужчина с голубой орденской лентой, сидевший рядом с маркизой де Помпадур (а это был Луи-Франсуа-Арман де Винеро дю Плесси, герцог де Ришелье, маршал Франции и член Французской академии, чего Казанова, конечно, тоже не знал), сухо спросил, из какой страны он приехал. Казанова непринужденно ответил: – Из Венеции. – Я был там, – сказал герцог, – и тоже очень смеялся над речитативом ваших опер. – Я думаю, месье, – быстро среагировал Казанова, – и даже уверен, что там не нашлось людей, которые препятствовали бы вашему смеху.

Худ. Филипп де Шампенъ, 1640. Кардинал Ришелье.

Этот дерзкий ответ заставил маркизу де Помпадур, не любившую герцога де Ришелье, усмехнуться. А потом она спросила, в самом ли деле он приехал из Италии?