Казанские "Тандерболты" (ЛП)

Его снаряд разорвался прямо под мордой T.IV, заставив его качнуться на подвеске и отправить ответный выстрел куда-то в небо. Лаптуров выстрелил ещё раз, промахнувшись мимо башни одного вражеского танка, а потом другого. Он доворачивал орудие по сторонам, по мере появления новых целей. В зависимости от того, кто появлялся в прицеле, полковник выкрикивал тип нужного снаряда: "Бронебойный!", "Осколочный!". В кинжальной схватке с фашистскими танками двигатель ревел на максимальной мощности, любой, кто хоть немного замедлится, умрёт. Он ощущал моменты гибели своих тридцатьчетвёрок, хотя ничего кроме разрывов снарядов, не было слышно. Грохот собственного орудия оглушил его - мелькнула неожиданная мысль, что в будущем дети и внуки станут развлекаться, слушая его рассказы. Внутренности башни стали для полковника каким-то отдельным миром. Что происходит снаружи, он перестал воспринимать, замечая только удары снарядов и скрежет рикошетов. Тогда он понимал, что и по ним тоже стреляют.

Из-за постоянной стрельбы в боевом отделении скапливались пороховые газы. Зимой вентиляторы успевали выбрасывать их, но в тёплое время года не справлялись. Внезапно, команда заряжающему "Осколочный!" осталась без ответа. Предполагалось, что он будет говорить "Так точно, осколочный", но чаще просто выкрикивал "Есть!". Сейчас же - ни слова, тишина.

Лаптуров пихнул его локтем и повторил "Осколочный!". Ответа не было. Он обернулся и увидел, что боец, надышавшийся паров кордита, лежит без сознания на боеукладке. Редко кто мог не свалиться на его месте в жарком бою. Заряжающий постоянно таскал снаряды, а ещё дальше всех сидел от люков. Первым должен был выходить или мехвод, или командир, из-за этого заряжающий постоянно был в таком напряжении, какого другие члены экипажа не испытывали.

Полковник свесился вниз, растормошил заряжающего и втянул обратно в кресло. Потом открыл главный люк, чтобы проветрить машину - хотя понимал, что каждая секунда, пока он не у прицела, даёт фашистам шанс подстрелить их. Осознание этого вылетело у него из головы вместе с зубодробительным ударом, сотрясшим весь танк. Долгое мгновение он думал, что в них попал убийственный 88 мм[207]. Остальные, похоже, решили так же, и рванули наружу. Лаптуров порадовался, что на мгновение раньше распахнул люк.

Высунувшись наружу, он увидел, что дело обстоит совсем иначе. Т-34 протаранил "четвёрку", возникшую прямо перед ним, врезавшись той под башню. Орудии немца было повёрнуто на них, но от удара его сорвало с откатников, и длинный ствол смотрел вкось, упираясь дульным тормозом в броню. Из командирского люка вылез фашист и вытаращился на внезапный русский танк. Потом до него дошло, что случилось, и он потянулся к пулемёту, закреплённому на обечайке. Полковник не мог не вспомнить, что дорогих гостей, по старому русскому обычаю, надо встречать самым лучшим. Включая незваных. Мой ТТ-33 - прекрасный пистолет, а значит, в самый раз, и разрядил магазин в голову и плечи фрица. Обычай соблюдён, подумал он, когда тушка фашиста рухнула обратно внутрь.

- Бронебойный!

- Есть!

- Огонь!

И Т.IV вспыхнул ярким, соломенно-синеватым пламенем синтетического бензина.

Между русскими и немецкими танками кое-где оставалось не более сотни метров. Никакого манёвра, никакой тактики. Машины выискивали друг друга в дыму и пыли, и тот, кто успевал выстрелить первым, жил дольше. Танки сошлись в настоящей резне, сближаясь, стреляя и умирая.

Всё горело. Над полем битвы повисло неописуемое зловоние. Повсюду были дым, пыль и огонь, казалось, наступили сумерки. Радиосвязь не работала. Кто-то начал передачу и, видимо, внезапно был убит. Радиостанция осталась на канале и задавила эфир. Переключение на резервный канал требовало времени, но когда тут отвлекаться?

В этот момент подбили и танк Лаптурова. Снаряд, прилетевший из сплошной дымной пелены, ударил сбоку, снёся ленивец и передний каток. Мехвод успел удержать машину от разворота на месте. Команда покинула танк, несмотря на то, что он не загорелся, и укрылась в ближайшей воронке. Ремонтом сейчас всё равно нельзя было заняться. Если вас подбили, и танк остановился, немедленно покиньте его. Даже если вас не уничтожили, следующий снаряд может оказаться последним. Экипаж залёг, готовый отстреливаться. Но никто не спешил добивать повреждённый танк. Рядом скороговоркой трещали автоматы десантников. Они выборочно стреляли по фашистам, покидающим свои машины в попытках отступить. Наконец, всё стихло. Полковник смог собрать бригаду для перегруппировки. День был удачным - из шестидесяти пяти танков сорок оставались на ходу, а почти все команды подбитых или уничтоженных уцелели. Бой шёл всего десять минут.