Казанский альманах 2020. Лунный камень

Перекинулись двумя-тремя фразами. Только тут я увидел у него на груди «Золотую Звезду» Героя Советского Союза. Вот это да! Я набрался смелости и спросил: за что такая награда?

– Самолёт угнал! – усмехнулся герой.

И до меня дошло: это же Девятаев! Я, конечно, читал о нём. А тут, на пароходе, как-то ненароком услышал разговор двух ветеранов-полковников. «Тоже мне, герой! – говорили они. – Посидел в плену, не то, что мы на передовой!» Два полковника оказались танкистами, дошедшими до Берлина: «А этот и повоевать-то не успел». Я тогда не знал, о ком идёт речь, а тут, встретив самого героя, сразу всё понял.

Михаил Петрович оказался человеком не разговорчивым. Это сейчас я знаю, насколько засекреченной оказалась биография Девятаева, а тогда он с улыбкой поведал лишь, что был в самолёте не один. Кроме него в новейшем немецком бомбардировщике «Хейнкель», нашпигованном невиданным оборудованием, было ещё девять узников.

– Без них я не смог бы поднять самолёт, слишком слаб был физически. Мы все вместе и навалились на штурвал… Чудом улетели!

Вот и весь тогдашний разговор.

Между тем судьба этого человека была удивительна. Родился он 8 июля 1917 года в Пензенской губернии. Рос тринадцатым ребёнком в семье мордовского крестьянина. У него и позывной потом был «Мордвин». Окончив семь классов, поступил в Казанский речной техникум. Одновременно занимался в аэроклубе, мечтал о небе. После окончания техникума в 1938 году был призван в Красную Армию и в 1940-м стал выпускником Первого Чкаловского военного авиационного училища лётчиков имени К. Е. Ворошилова. В действующей армии Михаил Девятаев оказался 22 июня 1941 года! То есть с первого дня Великой Отечественной! Ошибались мои полковники, ох, как ошибались!

24 июня он сбил в бою первый «Юнкерс», и на груди засверкал первый орден Красного Знамени. Случилось это под Минском. Были и другие победы (всего – девять), только вот уже 23 сентября 1941 года под Киевом при возвращении с задания был атакован вражеским звеном и ранен в ногу. Ранение исключило его из истребителей, переведя в тихоходную авиацию. А это сначала ночной бомбардировочный полк, потом – санитарная авиация. И только случайное знакомство с легендарным Александром Ивановичем Покрышкиным в мае 1944 года вернуло его в истребители.

13 июня 1944 года во время воздушного боя гвардии старший лейтенант Михаил Девятаев сбил последний (девятый) в своём боевом счету вражеский самолёт, но был сбит и сам. Это случилось в районе Львова. Истребитель загорелся… В последний момент Михаил Петрович смог покинуть с парашютом падающий самолёт, ударился о стабилизатор, потерял сознание и в таком состоянии попал в плен.

После первой попытки побега был отправлен в лагерь смерти Заксенхаузен. Вот тут случилось чудо. Лагерный парикмахер, кстати, подпольщик, заменил ему лагерный номер, превратив «смертника» в «штрафника», и его под другим именем отправили на остров Узедом, где в ракетном центре Пенемюнде велись разработки «оружия возмездия» под руководством эсэсовца фон Брауна. Это были знаменитые теперь и никому неизвестные тогда крылатые ракеты «Фау-1» и баллистические ракеты «Фау-2».

Прислуживая на аэродроме, Девятаев собрал группу единомышленников и после внимательного изучения немецкого бомбордировщика «Хейнкель HeIIIH-22» попытался его угнать. Попытка удалась. Избавившись от охраны, опередив зенитчиков, Девятаев повёл самолёт в сторону моря. За ним вдогонку бросился обладатель двух «железных крестов» и «немецкого креста в золоте», немецкий истребитель-ас Гюнтер Хоб. Но на счастье беглецов искать их пришлось наугад, и затея провалилась. (С этим немецким асом Михаил Девятаев встретился в Заксенхаузене на съёмках фильма о себе. Обнялись, приняли по сто грамм…)

Однако радоваться было рано. Приказ сбить угнанный самолёт получил другой ас – полковник Даль. Но счастье опять улыбнулось беглецам. У истребителя Даля закончились боеприпасы, и угнанный «Хейнкель» долетел до линии фронта, где его, приняв за врага, обстреляли свои же зенитки.

Девятаев вынужденно посадил бомбардировщик на брюхо в расположении части Красной Армии в Польше, уткнувшись носом в сугроб. Было это 8 февраля 1945 года. Таким образом, в плену он пробыл чуть больше полугода. Вспоминать об этом времени Девятаев не любил. Одно сказать, вернувшись к своим, он опять оказался в лагере, только уже у своих – в спецлагере НКВД. После многочисленных проверок вместе с соратниками по побегу Кривоноговым и Емецем оказался вне фильтрационного лагеря, но и не на фронте – офицеры до конца войны ожидали подтверждения своих званий. Остальных «беглецов» отправили в штрафные роты, где они «искупали свою вину» в смертельных боях.