Казацкие байки

А только что ж делать казакам? Саип-Гирей бо лютый был крымчак. Войска несметное число имел. Кажный татар вооружен был до зубов. Лошадей заводных по три-четыре имел, потому скакать могли татары сутками, все засидки княжески опережая.

Пригорюнилися казаки. И вдруг Голопупенко говорит:

— Да ништо, браты! Нехай ставит супротив нас свово отгадчика. Еще поглядим, кто из нас на язык хутчей окажется. А только не может татарин разумом казака победить, я так мыслю!

А Саип-Гирей таку каверзу казакам приготовил, что они себе и представить не могли… Послал он гонцов в далекий Самарканд, да привезли гонцы оттудова не кого-либо, а самого Насреддина — Ходжу — вельми известного в краях восточных мудростью своею да умом гострым. Согласился Насреддин-то умом с казаком потягаться, да и удовольствие поиметь от того не малое.

На другой день сели наспротив друга дружки Насреддин — Ходжа и Голопупенко. Ходжа глаз левый щурит, казака разглядывая, силясь понять, откудова у энтого руса, на вид шельмоватого, ума поболе евойного наберется. А Голопупенке все нипочем: сидить себе на подушке мяконькой, да мух на потолке сосчитать пытается. Чтобы, значить, ум размять.

Стукнул тута визирь ханский в медный тазик палкою. Звон тугой, тягучий тазик издал, тута Саипка и молвит:

— А вот скажите мине, мудрецы, что тяжельче будет — пуд железа или, скажем пуд ваты хлопковой?

Обрадовался тут Насреддин — Ходжа да и говорит:

— Да энтот вопрос легкий. Одинаково весит, что пуд ваты, что пуд железа.

— Э-э, нет, — говорит Голопупенко. — Пуд железа тяжельче будет.

— Да как же? — изумился Ходжа. — Ить и то, и это весит ровно пуд!

— Раньше я тожить так думал. Пока с жинкой не поскандалил. И вот мине моя жинка враз доказала, что кочережка железна зело тяжела. А того ж весу пучок ваты, ну, не в пример полекше будеть! Ежели схочешь, поедем в мой курень, она и тебе докажеть!

Посовещалися тут хан с визирем, да хан рукою в сторону Голопупенки и указал — мол, за казаком первый вопрос…

Хлопнул визирь снова по тазику, звон тягучий издав, и Саипка вопрошаеть:

— Вот вам другой вопрос, мудрецы: что исделаете вы, коли прийдеть к вам товарищ ваш, да попросит на короткий срок денег взаймы?

Ответствует Ходжа:

— Я денег дам, ежели на короткий срок. Но только не в тот день, а на следующий.

— Почему так? — спрашиваеть хан.

— А чтобы должник прочувствовал цену денег, какие ему даю.

Хан головою одобрительно кивнул, да к Гололопупенке обратил взор свой.

— Что ж, — говорит казак. — А только я так отвечу товарищу свому: денег тебе, любый друже, я дать, пожалуй, не смогу. Но срок могу дать тебе любой, какой схочешь!

Тута хан едва в ладоши не захлопал — так ему казацкий ответ понравился…

В третий раз прозвучал тазик звоном своим тягучим, и снова вопрошает хан:

— Ну, теперя вам третий вопрос. Что будет делать кажный из вас, коли зять поколотит дочь вашу, и та в слезах прибежит к отцу?

Задумался Насреддин — Ходжа и молвит:

— Я, пожалуй, пойду да отлуплю зятя, чтоб руки на мою дочь не поднимал боле!

Хан внимательно на Голопупенку смотрит.

— Я, пожалуй, поколочу в ответ дочь свою, — говорит.

— Да как же это? — у Саипки дажить челюсть отвисла от изумления, а Ходжа довольный уж и руки потираеть.

— Да так вот, — говорит Голопупенко. — Я дочке скажу, вишь ты, зять-то мой поколотил мою дочь. Ну, а я вот на его жене отыгрался… Так, мол, и передай ему…

Не удержался тута хан, в ладошки свои пухлы захлопал, бороденкой затряс в хохоте неудержном, да и двумя руками на Голопупенку указываеть — выиграл, мол, спор.

Ну, а казаки, те уж покатом лежали — как же, одержал верх Голопупенко над мудрецом восточным. Да и кличють Ходжу отпраздновать сию викторию в шинке греческом, где вино подавали.

Да так отпраздновали, что Ходжа говорит Голопупенке:

— А вот, гляди, казак, ты-то уже пьяный, а у мине, мол, ни в одном глазу. Вот видишь кошку, что в шинок заходить? Так вот — у ей почему-то четыре глаза и два хвоста… Видишь ты это?

Захохотал тут Голопупенко:

— И что ж ты мне рассказываешь, Насреддин, что я пьян? Вот ты, мудрец, точно пьян! Не видишь даже, что кошка в шинок не входить, а выходить из него!…

На том и рассталися великий мудрец восточный Насреддин — Ходжа да казак Голопупенко… А гиштория та, паны добрые, доселе по запорогам живеть…

Как Голопупенко спор разрешил…

А было то, добродии, так…

Одного разу собралися казаки в садочке около хаты Миколы Шпака повечерять. Кто хлебну краюху прихватил с собою, кто пяток огиркив малосоленых, кто пару цибулин, кто шматок сала из необъятных штанов выудил. Ну, а Микола, втихаря от бабы своей, из погреба штоф горилки прихватил.

Как водится, выпили за Сичь, за атамана кошевого выпили, братов, кто в боях несчисленных голову сложил, помянули. Ну, а дальше пили уже за все, что глаз бачил, да ухо слышало…

И, как положено, по казацкому звычаю, дедами запорожскими заведенному, что пошли дале в дело побасенки казацки. А тема возникла, панове, такая, что поведать надобно было о выдающихся размерах существа там какого, либо растения, а хоть бы и фортеции какой, что видали казаки в походах.