Каждая мертвая мечта

— Иди. Отдохни. — Кеннет глянул на небо: темнело. — Скажи остальным, что в сумерках делаем смену, непарные десятки идут вниз, парные — принимают посты наверху. Нас ждет непростая ночь.

— Слушаюсь.

— Нур!

Десятник, который до этого времени переговаривался с несколькими стрелками чуть поодаль, подошел, глянул сверху на Борехеда, но, как ни странно, не стал ничего комментировать.

— Возьми людей, в том числе и моих, разбейте палатки поближе к той дыре, где сидят остальные. Отделите наших псов от ахерских, они начинают голодать, а я не хотел бы, чтобы они покусали друг друга. Потом приготовьтесь к тому, чтобы спуститься. Хочу, чтобы до вечера твоя десятка, вторая и седьмая проверили еще несколько дыр на палубе.

Десятник глянул на него с легкой насмешкой.

— То есть я просто должен свалить, чтобы вы могли спокойно поговорить с шаманом.

— Примерно так, Нур. Примерно так. За работу, разве что ты хочешь что-то мне сказать.

Чуть раньше они условились, что если Фенло почувствует какие-либо признаки активности духов, привязанных к телу ахерского шамана, то сразу же даст ему знать.

— Нет, господин лейтенант. Все в порядке. — Плечистый десятник развернулся к своим людям. — Собираемся! Работа не ждет!

Скоро они остались одни. Лейтенант Горной Стражи и сильнейший из шаманов ахеров в западной части Большого хребта. К Борехеда уже потихоньку возвращался нормальный цвет лица, черные глаза его глубоко в глазницах пылали удивительно мощно. Боль и страдание, которые до этого времени затягивали их пеленой, исчезли, вместо них появились ум и отчаянье. А Кеннет понял, что, даже глядя на лежащего и привязанного к доске, человек отнюдь не обязан ощущать какого-то преимущества.

— Вернемся к этому. — Он постучал каблуком в палубу. — Говоришь, что это один из тех больших кораблей, которые плавали по морям во времена Войн Богов.

— Ты мне веришь?

— Я стою на таком корабле. Самый большой корабль, выстроенный человеком, имел триста пятьдесят футов длины. Большего вроде бы выстроить невозможно — ломается дерево. Так меня учили на ускоренных офицерских курсах, прежде чем я стал командиром этой вот банды.

— Учили командира горной пехоты кораблям?

— Истории Империи и ее величию. Этим кораблем был имперский дромон, не помню названия, на котором семья императора двести лет тому плавала по морям. Теперь таких уже не делают. Неважно. И я стою на корабле размером с гору. Полагаю, что в нем с полмили длины. Он плывет на восток, без паруса и весел, ломая лед и разбивая айсберги. Потому — да, я верю, что ты можешь быть прав.

Борехед не спускал взгляда с его лица так долго, что Кеннет почувствовал неловкость. И сказать честно, еще злость. Потому что в черных глазах появилось нечто, что слишком напоминало презрение.

— Говоришь, что веришь мне, человек. Но знаешь ли ты, что это значит на самом деле? Стоишь на корабле из времен Войн Богов, — наконец пробормотал шаман. — Ты видел, как этот корабль сопротивлялся всем силам Владычицы Льда, а потом легко вырвался из ее хватки и забрал вас и меня на борт. Теперь ты плывешь на нем в неизвестность. Я ссусь от страха, проклинаю судьбу, что не родился и не умер сто лет назад. Духи, которых я ношу, стонут и трясутся от ужаса. А ты — спокоен, словно ничего и не происходит. Ты настолько глуп?

Кеннет присел так, чтобы лицо его оказалось в нескольких дюймах от лица Борехеда.

— Нет. Ты помнишь Бирт? Село, где люди находили артефакты времен Войны Богов? Ребенка с перчатками, которыми он рвал взрослых в клочья? Эти перчатки превратили его в нечто нечеловеческое. Ты сказал тогда, что если бы я знал, что это значит, то бросился бы на меч, помнишь?

Борехед кивнул, а губы его снова сложились в чуть презрительную гримасу.

— Помню. Если бы ты знал, что это значит… что ломаются барьеры, что то, что снаружи, вне Мрака, все проще попадает к нам. Порядок, на страже которого стояли ваши Бессмертные, ломается и крошится, а мир… Меня во снах преследует видение черной земли, навечно покрытой куполом неба цвета стали. Мрак… А такой глупец, как ты…

Лейтенант улыбнулся так, что шаман умолк на полуслове, а потом стражник чуть наклонился: настолько, чтобы шепот его донесся до колдуна.

— Ты ничего не знаешь о Мраке, Борехед Мясник. Я был там. Я и мои люди. Мы шли равниной по скале гладкой, как стекло, и черной, будто темнейшая ночь. Мы спали под небом, которое никогда не меняло свой цвет. Мы сражались с теми, кто прибыл из-за Мрака, и мы их убили. Мы пили тамошнюю воду и дышали тамошним воздухом. А эта длинноволосая блондинка, которую сопровождают Крысы, собственно из-за Мрака и происходит. И подозреваю, что таких, как она, может быть больше, потому что все Крысы бегают туда-сюда, словно девки в горящем борделе. А когда ты заставил нас себя сопровождать, мы на самом деле собирались туда снова. Во Мрак.

Он взглянул в глаза Борехеда, теперь удивленные и потрясенные.

— Потому, если тебе снятся кошмары о том месте, тебе должны бы сниться и кошмары о нас. Лучше помни, если придет тебе в башку нас предать, что мы солдаты из твоего кошмара, шаман.

Он встал, глядя на лежащего.