Каждая мертвая мечта

— Ох, солдат, я рад, что в офицерской академии учат астрономии и астрологии. Искренне рад. Но ученые астрономы и маги согласны, что наш мир — это шар, кружащий вокруг солнца. А потому, если бы нечто нарушило его движение так, что он начал бы то резко приближаться к светилу, то отдаляться, мы бы имели на небе солнце то близкое и жаркое, то далекое и холодное. Не знаю, что вызвало это изменение, но вот же — случилось. И Древо изменилось настолько, что выпустило новую Ветвь. В этой Ветви мир то пылал, словно в странах Дальнего Юга, то снова погружался в полумрак и холод. Вымерла большая часть зверей и растений, птиц и рыб в океанах. Но люди приспособились. Они обладали магией, гордостью и отвагой. И ничем, что могли бы потерять. Изменились не сильно, но явственно. Кожа их приобрела цвет пепла, и ее покрыли полосы, которые увеличивались и темнели в периоды жары и делались светлее в дни холода, когда каждый лучик солнца оставался источником жизни. Люди стали высокими и жилистыми, чтобы быстро бегать по равнинам, поросшим острыми травами, и охотиться на таких же жилистых и быстрых животных, которые сумели уцелеть. Через сто лет после катастрофы из миллионов людей осталось менее десяти тысяч, но они оттолкнулись от дна и двинулись вперед. Назвали свой народ суи.

Альтсин замолчал и улыбнулся воспоминаниям, которые его посетили. Потом — продолжил рассказ:

— В ветке, из которой происходили венлегги, люди нашли некий артефакт. Знаешь, как бывает: один рыбак закидывает сеть и зацепляет что-то на дне. Раз несет его гнев, он начинает бессмысленно дергать, рвет сеть и возвращается домой с пустыми руками, — а в другой раз прыгает в воду, потому что напуган возможностью потерять сети, и находит на дне ЭТО. Может, сундук, может, бочку, может, кувшин. Вытаскивает на берег, открывает — и мир заканчивается. За сотни лет войны с силой, которая влияла на реальность, люди изменялись все сильнее. Куда сильнее, чем суи. Пользуясь магией, они сделали так, что их тела обросли пластинами твердыми, будто скорлупа черепахи, чтобы их воины могли отражать атаки демонических созданий, что прогрызали любой металл, будто кислота бумагу. Научились фильтровать ядовитые испарения и много дней обходиться без еды и питья. Но под этим панцирем оставались людьми. Как ты или я. — Альтсин смотрел в глаза офицера, пытаясь прочесть, понимает ли тот его. — Амулен’дрех — высокие, синекожие и сильные воины, чьи женщины сражались когтями. Не знаю, что именно так их изменило, но они все равно остались людьми. Эхлурехи обладали кожей светлее, чем у альбиносов, а глаза их были чернее ночи, и якобы, как я прочел в одном из курганов, породила их зараза, которая прибыла с неба и убила большую часть людей. Ахерсхи были странным сообществом. Уступили власти того, что они называли каха’леех, которую создавали нечеловеческие сущности, удерживаемые Силой, и души и разумы живых людей. Их путь завершился тут, на севере, в тени рогов Сетрена-Быка.

Альтсин тряхнул деревце, чувствуя, как в нем просыпается непонятный гнев. Пришлось вдохнуть поглубже, прежде чем начать говорить дальше.

— Но большинство прибывших настолько походили на нас, что обычно вообще невозможно было отличить их от нас. Народ Тумана, экипаж Бессмертного Флота, вои ны сунбери и сыновья Омраха. Люди. Не из других миров, других закутков Всевещности, но из нашего Древа. Дети наших детей из различных возможных будущих.

Корабль явственно задрожал, а стены беспокойно дернулись.

— Нет. Я расскажу это, потому что и сам должен услышать. Наше Древо Мира было уничтожено. — Альтсин протянул руку, и из пальцев его выскочила лента жара, ударив в половину высоты ствола. — Что-то случилось в прошлом, несколько тысяч лет назад, и изменило всю нашу историю. Изменило настолько, что все ветки, которые выросли, утратили право на существование. Что-то просто отрубило крону Древа нашего мира. А хаос и распад пошли вдоль линий времени, выжигая их дотла.

Они молча смотрели, как жар взбирается по стволу к ближайшей ветке. Лейтенант кашлянул.

— Они должны были перестать существовать. Сразу же.

Альтсин ласково улыбнулся.