Каждой ведьме нужен Демон (СИ)

Элизабетт пыталась, — честное слово, пыталась, — использовать другие энергии для обряда. Ловила духов, принуждала умерших, закабаливала стихии. В последний раз и вовсе замахнулась на божественные проявления; боги ведьм и колдунов были не чета Богу, чья кровь текла в жилах Элизабетт, но энергии в себе удерживали умопомрачительно много…

Не получилось.

С этой Джейн Смит у Элизабетт ничего не получалось. Проклятая девка!

С самого начала, как только Элизабетт захотела затянуть в свой Ковен девушку с печатью Иных на душе, пошли проблемы. То свет закоротит, то ритуал оборачивается пшиком. Мир словно пытался предупредить Кроули: не надо, не трогай, не лезь к этой меченой. Целее, живее будешь.

Да только разве она послушалась? Не-ет. Никогда, никто и ни за что не будет указывать Элизабетт Кроули, что ей делать следует, а что нет. Так было с самого её рождения, так будет поныне и впредь.

Единственный, кто мог бы ей сказать что-то — её Король, любимый ненастоящий родитель, отрада души и сердца. Тот, чья душа стала первой жемчужиной в ожерелье, что всегда обнимало её тонкую шею.

Если так подумать, то Элизабетт даже не могла вспомнить, когда она впервые прервала человеческую жизнь.

Это было в юности? Или ещё раньше?

Вроде бы, раньше. Кажется, ей лет пять было, когда она приказала дать своей служанке сотню плетей. Та пролила горячую воду, которую несла для ванны Элизабетт. Осень была холодной, и ждать, пока служанка нагреет новую порцию кипятка, девочка не собиралась.

Вместо ванны она решила согреться другим способом — при помощи интересного зрелища.

Другая служанка помогла Элизабетт красиво сесть в кресло; нужно было особенным образом расположить складки тяжёлого богатого платья, чтобы в неверном свете свечей оно сверкало, как драгоценность. Маленькая Элизабетт не справилась бы с этим самостоятельно, да и не попыталась бы даже: уже в таком возрасте она привыкла, что ей помогают во всём.

Провинившуюся служанку забили до смерти прямо в комнате Кроули, по неосторожности запачкав ковёр брызгами крови. Элизабетт любила этот ковёр; с бордовыми каплями, портившими рисунок, он казался ей особенно прекрасным.

Ей ведь ничего не было после первого убийства. Её Бог На Земле не сказал и слова против, когда она, запинаясь и тяжело дыша из-за возбуждения от воспоминаний, рассказывала о наказании.

И это развязало ей руки.

Когда Элизабетт всерьёз начала заниматься магией, такое отношение к человеческой жизни, — к людским ресурсам, как она любила говорить, — пошло ей на руку. Кроули не привязывалась ни к кому, кроме своего Бога На Земле, а потому никого и не жалела. Сначала это были научные опыты, чтобы узнать устройство человеческого тела. Потом — магические ритуалы.

Если ничья жизнь, кроме жизни самой Элизабетт и её Бога На Земле, не имеет значения… получается, что этот ресурс можно использовать себе в угоду?

Она быстро научилась превращать чужое время в свою энергию. В тридцать Элизабетт выглядела, как юная девушка. Нераспустившийся цветок с гнилостно пахнущей сердцевинкой. Всегда свежа, прекрасна. Вечна.

Энергии, получаемой от людских ресурсов, становилось слишком много. Встал вопрос о том, как же её сохранять; Элизабетт, хоть и не считалась с чужой жизнью, весьма трепетно относилась к тому, что уже считала своим. Естественно, энергия, которую она добывала в ритуалах и жертвоприношениях, имела для неё большую ценность.

В это же время её Король, её Бог На Земле, её дорогой отец-не-по-крови, — а может и по крови, никто не знал, но Элизабетт нравилось думать, что… — заболел. Человеческое тело, неспособное вместить всю Божественную Сущность, дряхлело. Обряды, поддерживающие его жизнь, больше не помогали. Вся добываемая энергия, не помогала, сколько бы крови Кроули не лила во имя чужой жизни. Король умирал.

Тогда Элизабетт решилась.

Она знала, что душу можно поймать; знала Кроули также и то, что при достойной подпитке любая душа может пробыть в руках мага сколь угодно долго. План был простым, а оттого действенным: одной из тёмных ночей Элизабетт пробралась в спальню своего дорого отца, погрузила руки в его грудь и вытащила прекрасную сверкающую жемчужину чужой души.

Тело Короля рассыпалось прахом, и весь следующий день придворные искали пропавшего монарха. Элизабетт, глядя на эти крысиные бега, только улыбалась: на её шее на тонкой нити висела крупная розовая жемчужина.

Её дорогое сокровище. Её Бог, который теперь всегда будет рядом.

Она отдалилась от двора. Новый король не разделял её взглядов на человеческую жизнь, однако был довольно мил и не стал отбирать власть и знания, которые Элизабетт накопила за время правления его предшественника. Он дал ей возможность уйти на свои земли, — «родители» к этим годам уже были мертвы, — и заниматься тем, чем маркиза Кроули захочет. Практически без ограничений… в честь памяти прошлого монарха, конечно же.

Учитывая, что впоследствии творила Элизабетт, возможно, было бы милосерднее для мира убить её сразу.