Каждому свое

Оставшиеся за столом явно загрустили, желание говорить пропало. Из сочувствия к себе они еще заказали пива и выскребли всю рыбу с блюда, оставив нетронутым лишь скелет. Затем, расплатившись каждый за себя, разошлись.

Под навесом стало поразительно тихо, хотя остальные посетители продолжали беседу.

Принесли салат из креветок, заправленный свежим оливковым маслом местного производства и лимоном. Первое молчание нарушила Карин:

— Я должна предупредить адмирала об обстановке, которая складывается вокруг него. Когда я была еще совсем ребенком, он часто бывал у нас, брал меня на руки, и мы подолгу во что-нибудь играли. Мама обожала его, а с папой они подолгу беседовали, сидя у камина. Дядя Вильгельм командовал тогда подводной лодкой, бывал во многих частях света и был, к тому же, прекрасным рассказчиком.

Карин немного подумала, покачала головой и решительно согласилась сама с собой. Она поманила пальцем зазывалу, маячившего у входа.

— К вашим услугам, мадам!

— Мог бы ты передать записку господину, сидящему на веранде, но так, чтобы никто…

— Мадам, — лучезарно улыбнулся тот, — молчание входит в стоимость оказываемых мною услуг! И хозяин тоже ничего об этом знать не будет.

Карин вырвала лист из блокнота и быстро написала на нем по-французски: «Очень соскучилась, мечтаю о встрече. Преданная тебе с детства Луиза». Сложив листок вдвое, она сунула его в руку ожидавшего служки. Потом протянула ему купюру.

— Это задаток. Выполнив задание, получишь такую же.

Последние слова парень вряд ли расслышал, уже метнувшись к цели. Вернулся он скоро, сияя от восторга.

Карин развернула тот же листок, но сложенный вчетверо.

«На выезде из Кордовы бензоколонка, за ней таверна «Дон Кихот». 21-го с 12 до 14».

— Молодец, ты выполнил все условия, — заулыбалась Карин, протягивая обещанную купюру.

* * *

На улице внезапно и заметно похолодало. Хайнц припарковал машину чуть поодаль от входа в таверну «Дон Кихот», укрывшуюся от дороги за несколькими оливковыми деревьями. Карин накинула на плечи клетчатый плед, вышла из машины и тут же исчезла за дверью, украшенной тяжелым медным кольцом.

Она заняла столик у окна, села спиной к двери и заказала вина, к которому подали тарелку со смесью сухофруктов и грецких орехов. Кроме нее в таверне оказались лишь пожилая супружеская пара, а также молодой человек в форме почтового служащего. Царила усыпляющая тишина. У пожилой пары за десятилетия совместной жизни исчерпались все темы для обсуждения, а молодому телеграфисту говорить и вовсе было не с кем.

Ждать пришлось недолго. Войдя в помещение, адмирал уверенно направился в сторону Карин.

— Ну, здравствуй, моя дорогая! — послышался голос за ее спиной.

Карин обернулась.

Невысокий голубоглазый мужчина грустно улыбался. Темная фетровая шляпа с широкими полями и длинное, скроенное по последней моде пальто из тонкой шерсти заметно подчеркивали его и без того небольшой рост.

— Дядя Вильгельм! Здравствуйте! Рада видеть вас в здравии и…

— Скажи, как папа? — прервал он, снимая пальто и усаживаясь за стол.

— Спасибо, хорошо. Когда меня нет, сидит в нашем домике под Берлином один и целыми днями читает все, кроме газет.

— Передай ему, когда вернешься, привет от «морского волка», как он меня всегда в шутку называл, да и скажи, что зубы у зверя еще целы и отточены, но отдельные уже шатаются. Что поделаешь — такова судьба каждого, переступившего пятидесятилетний рубеж.

— Вы готовы сделать заказ? — вкрадчиво спросил бесшумно подкравшийся к ним хозяин таверны и официант в одном лице.

— Креветки в оливковом масле, только без чеснока, — сказала Карин.

— А вам как всегда?

— Да, но сегодня тоже без чесночного соуса.

— Скажите, дядя Вильгельм, как ваши дела, только говорите правду!

— Если откровенно, то мы подошли к первой фазе гибели империи с обычным финалом: победителя на трон, побежденного на эшафот. А пока мы будем пожирать друг друга. Пир людоедов уже начался.

Хозяин принес блюдо с креветками, купающиеся в шипящем масле, зеленый салат из хрустящих молодых листьев, а затем поставил на стол глиняный кувшин и такие же стаканы. Натюрморт завершали хрустящие ломти теплого хлеба.

— Вы правы, в мире происходит массовый психоз. Ваш заместитель Бюркнер зачем-то послал меня опекать вас, притом, что за вами по пятам следует госбезопасность.

— Леопольд делает все разумно, используя наступившую неразбериху для того, чтобы выйти из игры, сохранив лицо. Суд над нами неизбежен. Каков он будет, и кто станет верховным судьей, пока неясно. Очевидно же, что и тебе надо немедленно уходить как можно дальше от дел неженских.

Дверь распахнулась и на пороге показались двое местных парней, удивительно похожих друг на друга, хотя один был жгучим брюнетом, а другой — голубоглазый блондин.

Карин с тревогой глянула на адмирала.