Каждому свое • Американская тетушка

Подобрал такой ключ и Лаурана, им было слово UNICUIQUE, которое он, вместе с другими, увы, стершимися из памяти словами, разобрал сквозь призму лучей на оборотной стороне листа. Лаурана не знал, последовал ли старшина карабинеров его совету внимательно рассмотреть обратную сторону письма и подвергли ли это письмо всестороннему изучению в лаборатории научной криминалистики. В этом случае слово UNICUIQUE не могло не привлечь внимания судебных экспертов. Но в глубине души Лаурана не был уверен, примут ли во внимание его совет и придадут ли в лучшем случае должное значение этой косвенной улике. По правде сказать, это даже льстило его тщеславию, потому что другим не было дано разгадать столь очевидную тайну или, вернее, столь таинственную очевидность; тут нужен ум острый, свободный от предрассудков, способный распутать этот гордиев узел. Так, из тщеславия, помимо собственной воли Лаурана сделал первый шаг. Заглянув, как всегда, к продавцу газет, он спросил «Оссерваторе романо».

Продавец весьма удивился — синьор Лаурана слыл, хотя и не вполне заслуженно, ярым антиклерикалом, а главное, вот уже лет двадцать никто не спрашивал у него «Оссерваторе». Он об этом без обиняков и сказал, заставив сердце Лаураны забиться от радости.

— Уже лет двадцать никто не спрашивал у меня эту газету... Во время войны ее еще читали, в наш город пять газет прибывало. Но однажды ко мне пришел секретарь фашио[2] и объявил, что, если я не перестану заказывать «Оссерваторе», меня лишат права на продажу газет. Сила солому ломит. Скажите, а как бы вы поступили на моем месте?

— Точно так же, — ответил Лаурана.

«Итак, — подумал он, — никто не спрашивал у нашего киоскера, есть ли у него «Оссерваторе романо». Но, может, старшина карабинеров это уже выяснил? Нужно навести справку у начальника почты или у письмоносца».

Начальник почты был человеком говорливым и всеобщим приятелем. Лауране без особого труда удалось получить нужные сведения.

— Я пишу работу о Карло Мандзони. Мне рекомендовали прочесть одну статью в «Оссерваторе романо», появившуюся пятнадцать—двадцать дней назад. У нас кто-нибудь получает «Оссерваторе романо»?

Все знали, что Лаурана печатает в журналах критические статьи. Поэтому начальник почты, не задумываясь, ответил (он бы ничего не сказал или долго колебался, если бы полиция предварительно уже наводила соответствующие справки):

— У нас «Оссерваторе» выписывают двое — достопочтенный синьор каноник и приходский священник св. Анны.

— А отделение демократической партии?

— Нет.

— Даже секретарь местного отделения?

— Тоже нет. Я же вам сказал, к нам всего два экземпляра приходят.

И, объясняя настойчивые вопросы Лаураны его инстинктивным недоверием к церковным властям, посоветовал ему:

— Сходите к приходскому священнику. Если у него сохранился этот номер газеты, он вам наверняка даст.

Церковь св. Анны была совсем неподалеку, а рядом стоял дом священника. Лаурана и раньше был в довольно дружеских отношениях с приходским священником, человеком широких взглядов, пользовавшимся неизменным расположением прихожан; что же до начальства, то оно его недолюбливало, и не без основания.

Священник встретил Лаурану с распростертыми объятиями. Но когда тот объяснил цель своего визита, на лице священника отразилась досада. Он сказал, что, конечно, получает «Оссерваторе романо»; в силу инерции, а главное, не желая раздражать начальство, он, как и его предшественник, подписался на эту газету, но уж читать ее — увольте. Он эту газету вообще не раскрыл ни разу и подозревает, что ее уносит капеллан. А вы его знаете? Ну, такой молодой, худой, кожа да кости. И что любопытно, он никогда не смотрит вам в глаза. Настоящий тупица. Да вдобавок еще соглядатай, его для этого и приставили. Уж он-то читает «Оссерваторе романо» и наверняка хранит все номера. Хотите, я ему позвоню?

— Буду вам очень признателен.

— Сию минуту.

Он снял трубку и назвал номер. Едва его соединили, он грубо спросил:

— Ну как, уже настрочил очередной донос канонику?

При этом он подмигнул Лауране и немного отвел трубку, чтобы и тот слышал протестующие возгласы капеллана. Помолчав, он добавил:

— Впрочем, мне на это начхать. Я тебе по другому поводу звоню. Слушай меня внимательно. Что ты делаешь с номерами «Оссерваторе романо», которые воруешь у меня?

Капеллан снова отчаянно запротестовал, но приходский священник бесцеремонно прервал его:

— Да нет, на этот раз я шучу... Ну так вот, куда ты их деваешь? Сохраняешь? Молодец, молодец. Подожди, сейчас я тебе скажу, какие номера мне нужны. Собственно, не мне, а моему другу, одному критику. Какие вас интересуют номера?

— Точно затрудняюсь сказать, Статья, которую я ищу, могла быть напечатана где-то между первым июля и пятнадцатым августа.

— Отлично... Слушай, есть у тебя все номера с первого июля по пятнадцатое августа? Должен проверить? Так проверь и заодно посмотри, нет ли в одном из этих номеров статьи о Мандзони. Поищи хорошенько и потом позвони мне.

Он повесил трубку и объяснил: