Каждому своё

Несколько полицейских в скафандрах негромко заржали, явно понимая больше, чем остальные собравшиеся, и на этом обсуждение закончилось. Порфирьев потребовал открыть гермоворота и увёл всех наверх. Антон проводил недовольным взглядом поднимающихся по неподвижным эскалаторам людей, собрал своих активистов и направился к техническим помещениям.

* * *

Создавать из подручных средств новую вентиляционную систему оказалось сложнее, чем предполагалось изначально. Пришлось демонтировать много чего и много где, разные узлы не желали стыковаться друг с другом и требовали серьёзной доработки. Что-то резали, что-то варили, что-то ломалось в процессе демонтажа, и приходилось искать заново. Особо проблематично было проводить сварочные работы. Чтобы хоть как-то снизить задымление и риск отравления, всё перенесли за гермоворота, к подножию эскалаторов, потом ворота задраили, и лишь после этого начали варить. Образовывающийся в результате едкий дым поднимался по эскалаторной шахте вверх, но за два часа работы проводивший сварку старый техник всё равно надышался продуктами горения, и ему стало плохо. Его отнесли к фельдшеру, и сварку продолжил его более молодой коллега. Вскоре сверху начали спускаться люди, разбирающие завал. Антона и техника покрыли трёхэтажным матом за то, что теперь там, наверху, нечем дышать и ни черта не видно. Троих добровольцев несли на руках, они были без сознания с явными симптомами отравления угарными газами. Их тоже отнесли к фельдшеру, и сварочные работы пришлось прекратить.

К исходу пятого часа работ голод терзал Антона настолько сильно, что питьё воды спасало едва на пару минут. Он уже сильно жалел, что столь неосмотрительно отказался от еды там, в полицейской дежурке, и даже покинул работы под мелким предлогом на пять минут. Он торопливо добрался до своего вагона и пожаловался жене:

– Диля, я умираю от голода! Дай мне что-нибудь поесть, иначе некому будет обеспечить станцию чистым воздухом!

Но жена не поддержала шутку. Она недовольно поморщилась и с тяжёлым вздохом полезла в чемодан, ковыряться в полупустых пакетах.

– У нас почти ничего не осталось, – хмуро сообщила Дилара, собирая для него крохотный сэндвич. – После ужина детей будет кормить нечем! Ты решил вопрос с администрацией? Когда нас переселят в помещение, где имеются хотя бы кровати?

– Пока лучше оставаться здесь, – Антон растерянно смотрел на выданный ему сэндвич. Даже на его совсем не могучей ладони таких могло бы уместиться три. – Сейчас тут больше воздуха и просторнее.

– Уже не так просторно, – шепотом произнесла жена, кивая в сторону компании брюнетки.

Антон проследил взгляд супруги. В рядах компании прибыло. Ещё двое мужчин и молодая женщина, на вид ровесница Дилары. Места на лавках всем не хватило, и оба мужчины сидят на полу. Вся компания бросает на Антона и его семью злые взгляды.

– Почему они на нас так косятся? – тихо уточнил Антон. – Ты с ними конфликтовала?

– Уже два раза, – ответила та. – Они считают, что мы отхапали себе слишком много места, и требуют подвинуться. Пока Порфирьев был тут, все сидели молча, но с тех пор прошло несколько часов, и они становятся всё наглее! Я даже боюсь вывести детей в туалет! Вдруг вернусь, а наши места заняты!

– Я пришлю сюда полицейских, – ещё тише произнёс Антон. – Они порешают. Никуда не уходи!

Он побежал обратно на станцию, на ходу дожевывая сэндвич, но от столь малой порции есть хотелось ещё сильней. Сейчас, когда он обратил внимание на другие вагоны, было хорошо заметно, что населения в них прибавилось. Дышать на станции стало совсем тяжело, и люди перебирались в тоннели, рассчитывая найти там больше воздуха. Но обильно рассыпанные на путях обломки красноречиво свидетельствовали об опасности обвалов, и никто из вновь прибывших оставаться вне составов не хотел. Люди забирались в вагоны и теснили их прежних обитателей. Пока актов агрессии не было, но Антон, пока бежал вдоль состава, услышал злобную перебранку, доносящуюся из второго вагона. Конфликты возникали не только у его жены.

По мере приближения к платформе кислорода в воздухе становилось меньше с каждым шагом, и бежать стало невозможно. Антон быстро задохнулся и несколько секунд стоял на месте, восстанавливая дыхание. Легче стало лишь немного, и он побрёл дальше, вытирая грязным рукавом спецовки выступивший на лбу пот. Толстую рабочую куртку ему выдали техники, работать в летней поло-безрукавке, из голубой давно превратившуюся в грязно-серую, было небезопасно. Но сейчас в плотной ткани спецовки было неимоверно жарко, и Антон с тоской думал о предстоящем продолжении работ. Там, возле режущей горелки и сварочного аппарата, не только дышать нечем, но и по температуре настоящая баня. Впрочем, на платформе дела обстояли немногим лучше. Никто не стоял на ногах, обитатели станции лежали, разговоров не велось, в гнетущей тишине слышалось лишь тяжёлое дыхание множества людей.