Каждому своё 3

В кузове вездехода вновь повисла тишина, заполненная глухим воем двигателей, глухо пробивающимся через обшивку кузова. Антон скосил глаза на показания счетчика Гейгера. Шестьсот рентген в час, внутри вездехода. Надежда только на старый скафандр и медленно разрушающий организм антирад. Ядерная война давно закончилась, но фон продолжает расти с каждой неделей, потому что хаотично направленные ураганы разносят миллионы тонн радиоактивной пыли от мест, подвергшихся массированной бомбардировке, по остальной поверхности планеты. Покойный генерал говорил, что по Африке и Австралии не стреляли. Они испытали на себе удар ядерной зимы, и ураганы вскоре принесут им смертельную радиацию… Скорее всего, уже принесли, но там хотя бы нет разрушений… Добраться туда невозможно, но это сейчас. Через десять лет пыль осядет, и ядерная зима закончится. Они могут прислать сюда самолет и забрать всех к себе. Мы сможем подготовить взлетно-посадочную полосу, если сбережем технику. Порфирьев прав, ангар нужен. И эта чертова соляра нужна. И раскопки. Все нужно. Но не ценой жизни Инженера! Даже простые грузчики понимают ценность Овечкина! Но военной хунте на простых людей плевать. Ну почему он не пошел на военную кафедру, когда предлагали выбор?! Был бы сейчас каким-нибудь младшим лейтенантом, пофиг, что младшим, зато своим среди этой банды отморозков в форме! Тогда бы они дорожили им, как положено! Антон в который раз тягостно вздохнул и уставился невидящим взглядом в мутный от радиоактивной пыли иллюминатор.

Оставшиеся шесть часов пути прошли долго и утомительно. Снова, как раньше, затекла спина, от многочасовой одной и той же сидячей позы ломило поясницу, ныли колени, и все это давило на психику. Но в этой чертовой давке не было возможности ни вытянуть ноги, ни даже позу толком сменить. Потому что для грузчиков внутри вездехода смонтировали дополнительные сиденья, которые заняли все свободное место, и Овечкин был уверен, что в салоне самого поганого российского авиалоукостера места было и то больше. От тесноты страдали все, особенно грузчики, непривычные к таким поездкам. К началу четвертого часа однообразной езды их энтузиазм заметно приугас, на лицах стали появляться страдальческие гримасы, и они все чаще шепотом жаловались друг другу на затекшие конечности, невольно косясь на Антона. В эти секунды Овечкин делал невозмутимое лицо, всем своим видом показывая, что экспедиции ему не в новинку, он переносил еще не такое, когда ситуации были реально смертельно опасные.

Лейтенант Хамиль, один из трех вояк, разместившихся в вездеходе в своих идиотских штурмовых комплектах и занявших чуть ли не половину всего пространства, советовал грузчикам спать. Якобы так поездка пройдет легче. Это вызывало у новичков недоумение, а у Антона ухмылку. Как можно уснуть, сидя в неудобной позе, когда все тело нестерпимо ноет? Если ты не военный – то никак. Вояки спали за милую душу, но это потому, что они по пояс деревянные. Хотя нет. Они деревянные полностью. Либо в штурмовом комплекте сидится в неудобной позе комфортнее, чем без него. Сам Антон внутри экзокорсета никогда не был, но не удивится, если это именно так. Потому что это все объясняет: им, воякам, нормальненько, а на гражданских плевать. Как-нибудь перебьются.

Единственным позитивом было то, что за семь часов дороги колонна не остановилась ни разу. Порфирьев умудрился ни на что не налететь, идущие следом за ним грузовики исхитрились двигаться по его колее, и ни один из них не сломался. Это обстоятельство одновременно радовало Овечкина, потому что заниматься ремонтом посреди радиоактивной пустоши при минус пятидесяти чревато еще одним отказом его многострадальных легких. Но оно же и расстраивало, потому что непогрешимость Порфирьева и этих заносчивых мегамозгов Миронова сидела у него в печенках. Очевидность подсказывала, что если так пойдет и дальше, то по возвращении все снова бросятся распевать хвалебные молебны в честь их дражайших персон, а об Овечкине никто не вспомнит, чтобы он ни сделал. Даже если он лично, в одиночку, загрузит оба двадцатитонных грузовика целиком и полностью за пятнадцать минут! Короче, эта поездка далась Антону в моральном плане очень нелегко. Но оказалось, что настоящие проблемы только начинаются.

– Полчаса до интоксикации! – рык Порфирьева в эфире был ожидаем, но Овечкин все равно вздрогнул. Чертовы вояки, он уже их боится! Запугали так, что любой их голос инстинктивно воспринимаешь как предъявление претензий тебе лично!

В эту секунду амбал зарычал еще громче:

– Овечкин!

– На связи! – Антон реально вздрогнул еще раз. Неужели накаркал?! Что еще он сделал не так?!

– Бери грузчиков и заякоривай технику! – велел капитан. – На четыре точки, и чтоб намертво! Машины поставим треугольником, так что дождись, пока техника займет места и заглушится! Хам!

– На связи! – откликнулся лейтенант.