Каждый день как последний

— Пойду в туалет. Он тут неподалеку.

— Я за тобой, — бросил ему противный тип с залысинами — единственный, имени кого Дина не знала. — А пока пожру! — И стал уплетать печенье, лежащее в вазочке возле электрического чайника.

Он не ел, а именно жрал, жадно, неаккуратно. Засовывал в рот целое печенье и, чавкая, грыз его. А крошки валились ему на грудь. Зрелище было малоприятное. Понятно, что человек очень голоден, но можно же как-то поприличнее себя вести. Или он всегда так пищу поглощает?

Вернулся Паша. Лицо и волосы влажные — судя по всему, умылся в туалете. Дине тоже очень хотелось облегчиться и умыться, но как сделать это со скованными за спиной руками?

— Кажется, едут! — подняв палец, воскликнул Кен. — Слышите?

— Сирена, — кивнула Лида.

— Надо ворота открыть, — бросил Паша, подойдя к пульту. Пробежав глазами по кнопкам, нажал самую большую. Послышался скрежет, это начали отъезжать в сторону проржавевшие ворота.

Дина поднялась на ноги и прошла к окну, чтобы видеть, как к воротам подъезжает карета «Скорой помощи». Она прибыла на место первой. Следом по дороге несся микроавтобус полиции. При виде его Дина разрыдалась…

Неужели все позади?

Через минуту здание КПП заполнилось людьми. Полицейские в штатском, омоновцы в камуфляже и бронежилетах, врачи в белых халатах. Последние сразу бросились к Дине. После того как один из бойцов освободил ее от наручников, девушку уложили на носилки и отнесли в автомобиль, где ей тут же поставили капельницу. Не прошло и минуты, как Дина погрузилась в сон…

* * *

Ей снилась комната с черным потолком! Но в ней она находилась одна. Сидела, привязанная к стулу, и не могла двинуть не только руками и ногами, но и головой. Она слышала шумное дыхание за спиной. Хотелось обернуться, но не получалось…

Ужас был в том, что Дине казалось, будто она до сих пор находится в плену, а спасение ей приснилось!

— Дина, Дина, очнись, — услышала она далекий голос. Он был настойчив, тверд, требователен, и Дина уцепилась за него, как за веревку, чтобы выбраться из вязкого болота своего кошмара — теперь она понимала, что спит.

С трудом разлепив веки, она увидела белый потолок больничной палаты.

— Слава тебе, господи! — прошептала она.

— С добрым утром, — услышала Дина тот же голос, но звучал он иначе — мягче.

— С добрым, — откликнулась она, повернув голову, и увидела сидящего у кровати Пашу. — Спасибо, что разбудил. Ты давно тут?

— Только что пришел…

Он был чист, выбрит и хорошо одет. Тертые джинсы, свитер грубой вязки с высоким воротом и кожаная косуха очень ему шли. Пожалуй, можно сказать, что в этих вещах он смотрится лихо. Как какой-нибудь киношный искатель приключений.

— Ты выглядишь значительно лучше, — сообщил он Дине. — Краснота прошла, глаза открылись.

— Я и чувствую себя хорошо. Буду просить, чтоб выписали.

— Да, забыл. Это тебе! — Он наклонился и поднял с пола прозрачный пакет, в который был помещен маленький кактус с голубыми колючками. — Хотел обычные цветы купить, да побоялся, что у тебя и на них аллергия.

— Чудесный кактус, спасибо, — улыбнулась Дина.

— К тебе еще не приходили из полиции?

— Приходили, но я спала, и врач их не пустил. — Она сняла пакет с кактуса и провела пальцами по его колючкам. Они оказались острыми, хотя на вид были пушистыми, как шерстка ее хомячка Пепе. — Я, как медведь, в спячку впала. Только глаза открою, они тут же закрываются.

— Это из-за лекарств.

Дина поставила кактус на тумбочку, водрузив его между бутылочкой с водой и вазой с фруктами, принесенными родителями. И, не глядя на Пашу, спросила:

— Его заключили под стражу?

Конечно, Паша сразу понял, о ком она, и ответил без промедления:

— Нет.

— Почему? — резко обернувшись, спросила Дина.

— Это не он.

— Не охранник?

— Нет. У него железное алиби на момент убийства. Он был на свадьбе сестры. С утра и до вечера находился на глазах у нескольких десятков людей. А ночь провел у соседей. Спал пьяным на полу — свою кровать уступил приезжим гостям.

— А его сменщик?

— Сменщица, — поправил Паша. — Это женщина. Ее проверяют. Но вряд ли это она. Примерная мать семейства. Исключительно положительные характеристики.

— Все ерунда. Многие маньяки имели семьи и исключительно положительные характеристики.

— Согласен. Но эта женщина, во-первых, не располагает достаточным временем, чтобы провернуть сложнейшую операцию с похищением нескольких человек. Во-вторых, не водит машину, а как бы она смогла транспортировать нас, бесчувственных, в бомбоубежище? В-третьих, у нее хрупкое телосложение…

— Ясно, ясно, — прервала его Дина. — А какие-то другие зацепки у полиции есть?

— Не могу сказать точно. Но обыск в бомбоубежище ничего не дал. Я вместе с полицией прочесывал его. Не найдены ни костюм химзащиты, ни вода со снотворным, которой вас поили, ни магнитофон, воспроизводящий музыку. Ничего!

— Камеры слежения в помещении были?

— Нет. Только микрофон. Он был установлен еще при строительстве бомбоубежища. И отлично работал.

— А наши вещи?

— Тоже нет.

— Странно, правда?