Каждый его поцелуй

Они вышли из дома через французскую дверь музыкальной комнаты, и в лунном свете направились вниз по извилистым каменным ступеням сада к куполообразному строению, где внутри стоял стол, а вокруг – четыре железных стула, выкрашенных в белый цвет.

Грейс не стала садиться. Она сделала глоток чая, поставила чашку с блюдцем на стол и подошла к краю ротонды, откуда тропинка продолжала спускаться по склону меж деревьев и садов к утёсу. Грейс устремила взгляд на мерцающие, залитые лунным светом волны вдалеке.

– Мне всегда этого не хватало, – пробормотала она. – Лондон, Париж, Флоренция, Вена – куда бы я ни приезжала, я всегда скучала по морю.

Он подошёл и встал у неё за спиной.

– Грейс, ты когда-нибудь расскажешь мне, почему продавала апельсины и жила на чердаке в Бермондси?

– Когда муж умер, у меня не осталось денег, – после недолгой паузы ответила она.

– Но ты же из дворянской семьи. Я сразу это понял по твоей манере говорить, по тому, как ты двигаешься, будто ты провела добрую часть своей жизни, нося книги на голове и практикуясь в реверансах. В тебе чувствуется некая... изысканность. Ты получила благородное воспитание.

– Так и есть.

– Тогда почему ты не вернулась в Корнуолл после смерти мужа? Почему не отправилась домой?

Молчание затянулось на несколько минут. В тот момент, когда Дилан решил, что Грейс не собирается отвечать, она проговорила:

– Я отправилась. Но это оказалось ошибкой. Больше я не могу вернуться домой.

Грейс посмотрела на него, на её освещённом луной лице отразилась боль, которую он воспринял, как свою. Дилан вспомнил, как неделю назад вёз Изабель домой в карете. Его охватили уже знакомые ему беспомощность и возмущение. Вот уже много лет он не проникался так чужой болью.

– Грейс, – пробормотал он, потянулся к её лицу и провёл пальцами по едва заметной влажной полоске на щеке, которая поблескивала в лунном свете. – Когда я спрашиваю тебя о твоём прошлом, ты всегда расстраиваешься. Боже, милая, что с тобой произошло? Муж причинил тебе боль? – От одного лишь вопроса грудь сдавило ещё сильнее. Но Грейс покачала головой, тогда он снова попытался угадать: – Тогда твоя семья. Что они такого сделали, что ты не можешь об этом говорить?

– Они ничего мне не сделали. Это я. Я причинила им боль. Поэтому я не могу вернуться домой.

По какой-то причине мысль о том, что Грейс может причинить кому-то боль, показалась ему абсурдной. Она чувствовала себя виноватой, если ела десерт днём. Грейс, по её собственному же признанию, всегда вела себя прилично.

– Ерунда, – сказал он, не веря своим ушам. – Что такого ужасного ты могла натворить?

– Восемь лет назад я сбежала.

– Что? – Дилан уже успел немного узнать Грейс. Побег был настолько ей несвойственен, что он чуть не рассмеялся, но выражение её лица его остановило. – Ты серьёзно.

Она кивнула и прикусила губу, всем своим видом напоминая провинившегося ребёнка, которого отправили в постель без ужина.

– Он был французом. Я знала его всего неделю. За ним ходила дурная слава, он был беден и на десять лет меня старше. В мои семнадцать меня считали самой благоразумной девушкой в округе. Никому и в голову не могло прийти, что Грейс Энн Лоуренс, самая высоконравственная, разумная, да и добродетельная девушка в Стилмуте, вызовет самый большой скандал в Лэндс-Энде за последние пятьдесят лет.

– Значит, ты сбежала. Многие девушки сбегают. Всегда поднимается скандал, но жениха с невестой обычно прощают.

Последовала долгая пауза.

– Не в том случае, когда они не удосуживаются произнести клятвы в течение двух лет и разъезжают вместе по Европе, не вступая в брак. Такие поступки моя семья не поощряет, как и весь Стиллмут. Уважение и репутация значат для женщины всё, особенно в маленькой деревне.

– Ты прожила с мужем два года, прежде чем выйти за него замуж? – С каждым мгновением он удивлялся всё больше. – Грейс, ты даже сладостей у повара не крала в детстве. Ты всегда вела себя хорошо, ты сама мне рассказывала. Как ты могла сбежать с мужчиной, которого едва знала, и не выходить за него замуж в течение двух лет?

– Я потеряла рассудок.

Дилан поражённо уставился на Грейс.

– Что?

– Я имею в виду, что влюбилась. Я влюбилась в мужа с первого взгляда. – Её губы изогнулись в задумчивой улыбке, от которой у него внутри всё перевернулось. – Он всегда знал, как меня рассмешить. Впервые в жизни я почувствовала себя живой. Я и не подозревала, сколько радости может вместить сердце, пока не встретила мужа.

Дилан отвёл взгляд. Он не хотел думать о том, что когда-то Грейс была влюблена. Не хотел думать о том, что она занималась любовью с каким-то другим мужчиной, особенно с французом, который ждал два года перед тем, как на ней жениться.

– Он любил тебя?

– Да, любил.

Дилан нахмурился.

– Тогда почему он сразу не поступил благородно и не женился тебе? Ублюдок. Французский ублюдок, – добавил он для пущей убедительности.

– Кто бы говорил! – Грейс рассмеялась сквозь слёзы, вытирая их с лица тыльной стороной ладони. – Со сколькими женщинами ты жил?

– С семью.

– Ты женился хоть на одной из них?