Каждый может любить (СИ)

— Почему не хочешь настоящую? — Александр повесил на самый верх звезду, светящуюся в темноте. Она чем-то напоминала огромную снежинку, и очень мне нравилась.

— Потому что ее домой принести некому, — я пожала плечами, так как для меня все было вполне логично.

— Даша, — он стоял слишком близко, почти касался плеча, но при этом все равно держал некую дистанцию, — ты всегда можешь позвонить мне и попросить привезти елку. Мои руки от такой неимоверной тяжести не отвалятся, поверь.

— Спасибо, — я развернулась к нему лицом, заглянув в эти умопомрачительные медовые глаза, тонуть в которых было одно удовольствие, — буду иметь ввиду.

В квартире продолжала играть музыка, за окном уже давным-давно стемнело и среди ночных огней с неба медленно падали большие хлопья пушистого снега. Я не удержалась и сварила всем настоящее какао с зефирками, разлив напиток по глиняным чашкам. Мужчины приняли лакомство с большим удовольствием, сидели при этом на полу, на небольшом, но мягком ворсистом ковре и разбирали оставшиеся игрушки из коробки. Шаров было много и все разных размеров и цветов. Мишуру я не очень любила, поэтому тут же отложила в сторону.

— Ох, как в детстве, — Александр взял в руки мой старый стеклянный шар с искусственным снегом внутри. Взболтав его, мы все смотрели, как блестящие снежинки медленно опускались на дно шара, покрывая собой фигурку деда Мороза, сидящего в большой голубой повозке, запряженной тройкой лошадей. Рядом с ним сидела Снегурочка, она держала мешок с подарками, и мне всегда казалось, что она сама счастливая девочка на свете. — Я раньше хотела стать Снегурочкой, — честно призналась я, — рядом с ней есть добрый дедушка с подарками, который наверняка балует свою внучку.

— Говоришь так, словно тебя не баловали, — хмыкнул Саша, но увидел, как я скривилась, — что, ошибся?

— Мой папа умер, когда я маленькая была, и мама пустилась во все тяжкие. Так как я на отца похожа, она долгое время не могла смотреть на меня без слез. Была в поиске себя, потом в поиске мужчины, но так и не смогла найти того, кто заменил бы родного папу. Понимаешь, многие ведь как думают — женщина с ребенком наверняка может кому-нибудь свое чадо сплавить. Только не всегда можно понять с первых секунд общения, что человек, которого ты впускаешь в свою жизнь, не имеет каких-то корыстных планов. Я помню каждого мужчину в нашем доме, помню, как мама улыбалась и казалась счастливой, но всегда наступал момент, когда они просили избавиться от меня. Я была лишняя и в конечном итоге мама выбрала одиночество. Она нашла опору лишь тогда, когда я выросла, но этот человек не смог заменить мне отца, да и не особо хотел. Я не помню, что бы меня баловали, не помню, чтобы просто так покупали подарки… У нас довольно холодные отношения. Она даже про дни рождения забывала, часто уходила на смену в этот день и отзванивалась уже поздно вечером.

— Поэтому ты такая нелюдимая, — заметил Саша, — стало понятно, почему у тебя нет друзей, они просто не нужны. Взрослый самостоятельный ребенок, который не знает, что такое родительское тепло и забота, которого не научили, как должно быть хорошо и правильно. У всех свои тараканы, главное, что сейчас у тебя все хорошо. И кстати, не расстанься ты со своим Димой, мы бы так и не встретились, так что ищи в этом позитив, ладно?

— Естественно! — я рассмеялась, вешая золотой шарик на елку, — надо будет еще раз в то место заглянуть. Ой, я забыла еще одну коробку на кухне…

— Я принесу! — Игорь тут же подскочил с места, радостный, что может быть полезен. Мальчик получал удовольствие от всего, что происходило здесь в квартире, постоянно все фотографировал, явно выкладывал в интернет и хвастался, — теть Даш, а какая нужна?

— Которая открытая!

Я слышала, как мальчик пыхтел, пытаясь ее поднять. Она не была тяжелой, но оказалась очень неудобной, длинной.

Все это время Саша стоял рядом, держа в руках стеклянный шар. Он продолжал смотреть на меня, переводить взгляд на живот, а затем…

Положил руку сверху…

— Ой, я правильно увидел — толкается.

— Увидел? — мои ребра изнутри по ощущениям уже давно должны были сломаться, дочка постоянно била по ним, словно отталкивалась как от бортиков и плыла-а… плыла-а…

— Ну да, у тебя лицо сразу меняется, и ты замираешь на секунду перед тем, как заохать и согнуться пополам, а это значит, что она тебя опять бьет. А мне интересно… Ой, она опять ударила… Почти незаметно…

— Зато мне очень даже заметно… — из глаз брызнули слезы. Дочка явно попала в какую-то болезненную точку, поэтому я просто села на пол, поглаживая при этом живот.