Каждый отвечает за всех

– Почему не стоит? Ведь наша конструкция оказалась самой удачной, ее взяли на вооружение, и нам не в чем упрекнуть друг друга. – Он замолк, услышав за стеной то ли осторожные шаги, то ли шуршание ткани. – У тебя кто-то есть или мне послышалось?

Хозяин встретил его взгляд чистыми глазами и улыбнулся вполне естественно. Гость смутился:

– Знаешь, в последнее время у меня что-то пошаливают нервы, и вот сижу вечером один, и мне то шаги послышатся, то еще какие-то звуки...

– Кошка, вероятно, скребется, – сказал хозяин.

– Ты завел кошку?

– Да нет, соседская забежала. Вечером забежала и сразу в спальню. Пусть, может, мыши есть, хотя вряд ли.

– Да, вряд ли. Откуда здесь мыши, в этих домах не бывает мышей. Вот мы ездили в деревню к моим старикам – помнишь, прошлым летом, после свадьбы мы с ней ездили? – там да, там они прописаны постоянно, и она ужасно боялась их шуршания и радовалась, когда мы возвратились домой.

Он сидел, ссутулясь, усталый, небритый, и глядел на друга с доверчивой откровенностью.

– Она умеет радоваться, так мило у нее выходит, и сама она красивая и милая, правда? Мы тогда возвратились вечером, я соскучился по своим чертежам, и она сварила мне черный кофе. Вот так же я сидел на кухне у стола, а она поставила кофейник, повернулась ко мне и поцеловала в нос. У тебя, говорит, мужественный, великолепный нос – греческий! Смешно, правда? А у меня самый ординарный нос, как у тебя, и все знакомые говорят, что мы немного похожи. Ты извини, что я так разболтался, по- моему, ничего предосудительного, тем более, что мы друзья и она к тебе хорошо относится. Чего ты прислушиваешься? Да выстави эту кошку, и пусть бежит домой. Впрочем, сейчас уже поздно, ее могут не пустить, а на улице холодно. Такой холод, никак не дождешься тепла, хотя уже март, пора бы отмякнуть, о весне напомнить – нет, зима, нескончаемая зима...

– Да, действительно, – сказал хозяин.

– А она любит тепло, уют, софу у батареи поставила, кресло дежурит у книжного шкафа, и мне приятно смотреть, когда она что-то делает или читает. Удивительно мило у нее получается! Дома она ходит в бриджах и открытой кофточке, и когда я свободен, она садится у ног на пол и зарывается лицом в колени: «Мой повелитель, – шепчет, – мой хозяин, славный ты мой!» Смешно, верно? Разумеется, смешно, и все-таки жаль, что последнее время она не говорит таких слов, ведь это такие приятные слова, в груди что-то расслабляется, тает, забываешь дневную суету, спадает напряжение, руки сами тянутся к ней, и сажаешь ее на колени, как ребенка, и... Ты не болеешь, дружище, нет? Что-то ты поморщился, как от боли. Не зубы беспокоят?

– А?.. Да, да, зубы, второй день что-то. – Он прижал ладонью щеку, пососал зуб.

Такое унизительное состояние, невыносимое, и ничего нельзя сделать.

– У тебя вроде хорошие были зубы, ты никогда не жаловался, или с возрастом приходят разные недуги? Впрочем, нам смешно пока говорить о возрасте. Тебе тридцать два, кажется?

– Тридцать три, – сказал хозяин, потирая щеку.

– Да, ты ведь на год младше меня, совсем забыл. Вчера еду с работы, и парень в автобусе, лет пятнадцати парень, называет меня дядей. Понимаешь – дядей! Справедливо, разумеется, и пора, пора нам вспомнить о возрасте. Да он и сам уже напоминает: на каток ходить перестал, в театры – только по праздникам, на футболе предоставляю вопить другим. И не жалею: хочется работать, работать. Помнишь у Пушкина: «...Давно, усталый раб, замыслил я побег, в обитель дальнюю трудов и чистых нег». Хорошо, а? У тебя, впрочем, была сильная страсть – женщины, но вот и ты сидишь дома один, вероятно, много работаешь...

– Не очень, – сказал он.

– Жениться тебе надо, дружище, тебе жениться, а мне – породить сына. Это ведь здорово, когда рядом сын и любящая жена, я давно мечтаю о сыне, жаль, что она пока не хочет, говорит, надо подождать, ей ведь всего двадцать шесть, испортится фигура и так далее. Типичная современная горожанка. Нет, я не осуждаю, не думай, мне тридцать четыре года, она собирается поступить в аспирантуру, мы еще успеем с сыном... Я тебе не надоел своей болтовней?

– Ну что ты, сиди!

– Я сейчас уйду, ты и так, наверное, озадачен: такой молчун и вдруг ни с того ни с сего говорит и говорит. Сейчас я уйду. Понимаешь, иногда появляется потребность поговорить, а не с кем. Уйду, кофе сварю, за чертежи сяду. У меня что-то интересное получается, жаль только, отвлекаюсь беспричинно, отключаюсь и думаю о жене, которая уехала, о сыне, который не родился, о друге, который перестал ко мне заходить...

– Я зайду, – сказал хозяин. – Я постараюсь зайти.