Каждый твой вздох. Там, где заканчиваются слова, начинается танец

– Можно ведь всегда позвонить и сказать, что у тебя возникли непредвиденные обстоятельства, – замечает Амалия. – К тому же в записке сказано «на рассвете». Рассвет ведь не может длиться целый день…

Бьянка несколько секунд молчит, потом наконец решается:

– На самом деле, я просто не могу. – Ей хочется плакать. – Я думала, что уже примирилась с этой историей и запрятала ее. Но я не могу снова открыть эту дверь прошлого.

Амалия смотрит ей в глаза, ярко-синие – этот взгляд чистый, наивный, непостижимый. Ей кажется, будто она вновь видит Сару. Будь подруга здесь, все было бы намного проще. Но Сары нет, и ей самой приходится говорить эти слова – а ведь она никогда в жизни никого ни к чему не принуждала.

– Детка, ты должна идти. Поверь мне.

Она берет лицо Бьянки в свои ладони. В ее хрупком тельце, кажется, спрятан нечеловечески сильный дух.

– Мы не можем вечно противостоять судьбе.

В голове Бьянки, переполненной мыслями и образами, эта фраза звучит как мантра.

– Переспи с этой мыслью, – советует ей Амалия, сонно жмурясь. – Не думай до завтра. Именно когда перестаешь думать головой, начинаешь чувствовать сердцем.

– Спасибо, Амалия. Я так и сделаю. – Бьянка обнимает ее. – А теперь – спать.

Звезды освещают небо, как вибрирующие искры света; воздух Ибицы пахнет спелыми цитрусами, тишина звенит, словно музыка. Эта ночь так прекрасна, но она не может ей наслаждаться и все думает о том, что случится на рассвете.

В комнате тепло, она наполнена ее дыханием. Бьянка зажигает ночник на тумбочке, встает с постели и распахивает окно, чтобы впустить порыв ветра.

Она садится на стул рядом с письменным столом, потная и усталая. Сейчас три часа утра, а она всю ночь проворочалась в постели, в голове все крутились и крутились картинки. Бьянка делает глоток воды из бутылки, стоящей на столе, льет немного на ладонь и брызжет себе в лицо. Закрывает глаза и делает глубокий вдох. Раз, два, три. Что же ей делать? Она и сама не знает. Судьба как будто велит ей идти, но она не хочет. Но идти вперед – нужно. А для этого хватит и одного шага – и не важно, если это будет шаг в пропасть.

Она прикрывает окно и возвращается в постель. Берет с тумбочки смартфон, проверяет: ничего. Затем делает глубокий вдох и ставит будильник на 6:05. Убирает телефон. Гасит свет. Закрывает глаза и начинает молиться, сама не зная, кому или чему. Но просит лишь о том, чтобы ее выбор оказался правильным.

Глава 43

Бьянка паркуется на участке перед рощей и глушит мотор. Трет глаза, еще припухшие после сна. Берет смартфон с сиденья и смотрит на дисплей: 7.30. Самый что ни на есть рассвет. Уже несколько месяцев она не вставала так рано, – напротив, в этот час ей не раз случалось ложиться. «Ситроен 2CV» покрыт росой – той же, что за ночь выпала и на землю вокруг. Осень уже окутала остров, но ведет себя гораздо осторожнее, чем в Италии: для начала октября еще довольно тепло.

Бьянка в летнем белом платьице из хлопка и кружева накидывает джинсовую курточку на плечи и идет по усыпанной камнями тропинке, огибающей лесок. Сквозь ветви деревьев пробивается серебристый свет; все окутано тишиной, все дремлет, слышен лишь шум моря вдалеке.

Она идет мелкими шажками, и по мере приближения сердце оживает в груди. Она и сама не знает, чего ожидать от этого свидания вслепую – при этом сравнении она невольно улыбается. Несколько часов она промучилась этим вопросом, но в конце концов решила поехать. В последнее время она и так слишком часто говорила себе «нет». Мыслям, чувствам, боли и радости, а теперь механизм самозащиты как будто дал сбой. С тех самых пор как Бьянка попрощалась с Маттиа, она не приезжает в это место – и теперь у нее какое-то странное чувство: оглядываешься, вдыхаешь воздух – и кажется, будто ничего не изменилось. Она повсюду ищет признаки стройки, табличку о начале работ, что заметила прежде, но – ничего. Все кажется нетронутым, деревья стоят, как ни в чем не бывало, живые и благоухающие. Она идет дальше и видит то, чего уж не ждала увидеть – и не верит своим глазам. Вот он – пансионат, все еще стоит там, где стоял. Но ведь у русских покупателей были другие планы? Они ведь должны были снести его, чтобы на его месте построить мегакурорт?

Вокруг все так прекрасно, что она в замешательстве. В голове ее проносится вихрь вопросов: «Что все это означает? Где Дэвид? Внутри или еще не приехал? А может, и вовсе не приедет?» Теперь она в двух шагах от здания и может рассмотреть его вблизи: стены только что побелили – известь белая и свежая, старые окна заменили на новые, синего цвета. Все новое – лишь прежняя планировка сохранена. У нее нет слов: все вместе – потрясающее зрелище. Губы ее сами собой расплываются в улыбке.

«Странная штука – жизнь, – думает Бьянка. – Я еще не знаю, что делать, но радуюсь тому, что маленький пансионат у моря не снесли ради огромного отеля». Она не знает, что найдет внутри, но уже счастлива этому нежданному подарку.