Каждый умирает в своем отсеке

— Полегче, Костик, — не выдержал Павел Николаевич, — ты, конечно, делай свои выводы, но флот своим паршивым языком не трогай. Это, может быть, единственное светлая страница в моей жизни. Или забыл, как ты меня хотел заставить "стучать" на всех? Так я напомню. А Андрюха — он самый чистый и честный из нас. И он нам нужен.

Визгунов промолчал, хотя накопившаяся в душе ненависть к своему теперешнему боссу бушевала.

* * *

...После того, как он организовал отчисление несговорчивого курсанта из училища, его карьера складывалась успешно. Даже предложили повышение - должность начальника отдела контрразведки, курирующего флотилию атомных подводных лодок. Одно плохо, что эта самая флотилия базировалась на Камчатке. Но в то время отказываться от повышения в их структуре было не принято, так как это приравнивалось к политическому недомыслию и ставило на карьере жирный и несмываемый крест. Пришлось все бросить и из уютного цивилизованного города перебраться на край земли. После 91-го и вовсе все пошло наперекосяк. Начались чистки, поиск "козлов отпущения". Визгунов понял, что когда перестают доверять своим, это означает только одно: пора уносить ноги. Он так и сделал, умело подставившись под очередное кадровое сокращение. Затем перебрался на материк, затаился во Владивостоке, устроился охранником. Но хотелось чего-то большего, как по статусу, так и по оплате своего труда. Однажды на рынке он столкнулся с молодцеватым крепышом, который сразу же его узнал, и приказал двум коренастым быкам тащить бывшего особиста в укромный уголок. У Визгунова была профессиональная память на лица, поэтому он тоже узнал Пашку, которого пришлось в свое время жестко проучить. В условиях дальневосточного беспредела, когда в начале 90-х человеческая жизнь не стоила и ломаного гроша, Визгунов ожидал страшной разборки и ужасного мученического летального исхода. Но все произошло иначе: после парочки ударов в челюсть, которые Пашка сопроводил многозначительным: "А помнишь, сука, как ты меня подставил?" — все пошло по другому сценарию. Павел Николаевич поинтересовался, чем занимается бывший особист теперь, и неожиданно предложил работу.

— На меня теперь будешь работать, хватит, государство тебя уже отблагодарило по самое "не балуйся". Теперь я твое государство, и платить я тебе буду...

После того как новый босс назвал сумму, Визгунов сперва опешил, а потом с радостью согласился. Будучи человеком неглупым, он тотчас принялся отрабатывать свою долларовую похлебку и завоевывать авторитет у хозяина. О моральных сторонах ситуации старался не думать, ведь наступили трудные времена и все перевернуто с ног на голову. В течение месяца Константин Сергеевич вычислил и сдал Пашке двух "кротов", которых за полгода до этого умело внедрили в набиравшую силу Пашкину бригаду хитрющие оперативники. Пашка был доволен и отблагодарил Визгунова по-своему.

— Молодец, Костик, - похвалил за усердие рьяного помощника босс. - Вечером поедешь с ребятами за город и самолично разберешься с "кротами". Дайте ему "макаров". Если сдрейфит, — обратился он к своим быкам, — положите Константина Сергеевича в яму рядом.

Визгунов вспоминал тот день с содроганием. Слюнтяистый и щепетильный, он, предварительно отхлебнув из горла водки, всадил каждому "кроту" по две пули в бритые затылки, после чего его вытошнило и он рухнул в обморок. На следующий день Пашка показал ему несколько фотографий, снятых "Полароидом", где Визгунов лишает жизни сотрудников МВД.

— Теперь мы с тобой одной веревочкой связаны на всю оставшуюся жизнь. Если дернешься или предашь, то пойдешь по расстрельной статье. Так что, мой дорогой Костик, ты влип!

Визгунов всегда помнил, что попал в вечную зависимость от Павла Николаевича. По этой причине, тайно ненавидя своего шефа и поджидая удачного момента, чтобы рассчитаться, он одновременно старался ему всячески услужить, так как понимал весь ужас своего нынешнего почти рабского положения. Потому, когда Павел Николаевич решил перебираться с Дальнего Востока на свою родину и повелительно бросил Визгунову: "Поедешь со мной", Константин Сергеевич даже и не возражал...

* * *

— Павел Николаевич, не наезжай ты на нашего бедного Костика, — улыбаясь, вступилась за Визгунова Марья Ивановна. - Познакомь лучше своего морячка со мной. Я тебе сразу скажу, что он за мужик.