Каждый в нашей семье кого-нибудь да убил

Я не думаю, что люди будут сильно убиваться по поводу моей кончины – так, поговорят за завтраком. Мы ели вместе со всеми гостями курорта – для вчерашнего ланча Кэтрин заказала отдельный зал, – и в столовой велись оживленные разговоры. Их обрывки долетали до меня, пока я пробирался между деревянными лавками: «…совсем замороженный!»; «В прошлом году я тоже застрял на восьмой лунке, хотя обошлось не так ужасно, как у этого парня, может быть, ему стоит поработать над подсечкой»; «Говорят, он даже не жил здесь?»; «Я теперь глаз не спущу с Джейсона и Холли».

Встав в очередь, я прошаркал вдоль раздачи и наполнил свою тарелку. К бекону никто не прикасался, – очевидно, обитатели гостиницы не желали смириться со своей смертностью и избегали насыщенных жиров. Нагрузившись пищей, я присоединился к своим – сел рядом с Люси напротив Софии. И в результате оказался чересчур близко к матери, но посчитал, что, оставив между нами пустое место и устроившись по другую сторону от Энди и Кэтрин, я слишком нарочито подчеркнул бы свое отчуждение. Случившееся с мужчиной на горе обсуждали за всеми столами, и по-моему, это давало Софии прекрасную возможность изложить свою версию убийства, но она была необыкновенно тиха, сидела, опустив голову, и возила еду по тарелке, вместо того чтобы есть. Поэтому мне пришлось слушать, как Марсело мягко защищается от последних улетных инвестиционных предложений Люси, какой-то маразматической схемы, настолько многоуровневой, что для ее одоления без лифта не обойтись. Раньше я посмеивался над Люси, пока не понял, что компании вроде той, в лапах которой она оказалась, охотятся за женщинами, используя в качестве оружия феминистские идеалы – независимость как финансовую, так и профессиональную, – чтобы сформировать у них ощущение собственной важности. Люси, муж которой сидел в тюрьме, была превосходной мишенью, чтобы подсадить ее на фальшивый успех.

Марсело, к его чести, спокойно выдерживал атаку этого Босса-Бэби, ожидая, когда она выдохнется.

– Рад, что тебе приятно быть причастной к какому-то делу, но не теряй чувства реальности. Как с той машиной, которую тебе подарили. – Марсело не удержался, чтобы слегка не поддеть невестку. – Я слышал, условия довольно суровые – ты можешь остаться с весьма высокой платой за аренду.

– Я отдаю себе отчет в том, что делаю, – пропыхтела Люси. – Мы, вообще-то, расплатились за нее вперед. – Последние слова она произнесла гордо, но Марсело ей явно не поверил. На этом Люси умолкла.

Окинув взглядом комнату, я увидел офицера Кроуфорда: он сидел один у окна и смотрел на пик. Ждал появления настоящих детективов, чтобы отправиться восвояси? Не знаю. В столовой горел весь свет, но с таким набычившимся небом атмосфера могла сойти за ранний вечер. Может быть, Кроуфорд наблюдал за дорогой и беспокоился, как бы ему не застрять здесь, наверху. Я сообразил, что с его места ему наверняка виден сарай для технического обслуживания, он не спускал с него глаз. И я немного устыдился, что не отдал этому парню должное. Вероятно, он прорабатывал выдвинутую Софией версию. Я тоже обдумывал ее слова, вспоминал следы на снегу, как они метались по этой маленькой площадке, будто в невидимой клетке. Теперь я знал, что видел последние движения горящего человека. Отчаянный танец, броски взад-вперед, не разбирая направления, пока его поглощало пламя. И все же ни капли подтаявшего снега.

– Все, что я хочу сказать, – с энтузиазмом начал Энди, обращаясь к Кэтрин и прерывая мои мысли, – это то, что теперь мы знаем по биткойнам, куда нужно направить внимание. Речь идет не об удвоении или утроении, как с обычными акциями. Это совершенно меняет условия игры.

София вынула из кармана листок бумаги, размашисто поставила на нем крестик и подмигнула мне. Я вспомнил, что совсем не слежу за своей карточкой семейного лото. Отметить галочкой торговые подкаты Люси я не мог, так как она говорила с Марсело, а не со мной. А вот зачеркнуть нижнюю правую клетку (Сломанная кость ИЛИ Кто-то умирает) право имел, но решил, что это недостойно. По крайней мере, делать это на глазах у других людей, выиграть-то я хотел.

Посреди стола высилась пирамида из круассанов. Энди потянулся за одним, но Кэтрин шлепнула его по руке.

– Я мыл руки, – жалобно проверещал он.

– Некоторые вещи не смываются. – Кэтрин взяла булочку салфеткой и плюхнула на тарелку мужа.

Энди надулся и взял в руки нож с вилкой.

– Не волнуйся. Он доберется сюда до пурги, – сказал Марсело Одри, но наш стол так изголодался по разговору, что все навострили уши, почуяв возможность беседы. Даже я.

– Мы остаемся? – спросила Люси.

– Думаешь, они закрывают курорт всякий раз, как кто-нибудь врежется в дерево на спуске с самого крутого склона? – Марсело как ни в чем не бывало покачал головой. – Люди гибнут, оказавшись на природе. Не обладая необходимыми навыками и знаниями… Если не уважаешь горы, чего тут ждать? – Он пожал плечами с убежденностью человека, который не сомневается: если он успешен в чем-то одном, удача гарантирована ему во всем.