Каждый выбирает

— Пойми, Седой, что жизнь астронавта — постоянно утомительное ожидание, безысходное обитание в осточертевших стенах да расчеты, расчеты и еще раз расчеты. К такой жизни невозможно привыкнуть. Космос — это не наши масштабы. Чуждые человеческой природе пространства и времена. То невообразимо длительные, то страшно малые. Человек в нем все равно что лилипут в жилище великана — стулья не для него, на кровать не забраться, печкой не попользоваться. Преодоление огромных расстояний требует непомерного терпения. А если, паче чаяния, раз в жизни произойдет какое-нибудь столкновение, то все свершится мгновенно, на жуткой скорости, почти без участия человеческого интеллекта. Борьба за выживание, сражения с чудовищами? — сплошная выдумка, нет никаких монстров. Одним словом, сплошные неудобства, и ничего более.

— Но астронавтов все так уважают…

— Я думаю, скорее от жалости, а не по какой другой причине. Еще раз говорю: космос — среда, несовместимая с человеком. Тебе там делать нечего.

— А я все равно поступлю на курсы!

— Нет!

У Вана от неожиданной обиды задрожали губы.

— Почему?

— Потому, что я запрещаю! Ты нужен здесь.

Как изменился Олмир в последние дни! Никогда ранее он не разговаривал с ним таким тоном. Ван оторопело хлопал глазами.

— Пойми, Седой, — чуть мягче продолжил Олмир, — мы занимаемся чрезвычайно важным делом — учимся быть магами. Это наше призвание, наш долг. Мы обязаны следовать своему предначертанию. Уход в космос — это трусливое бегство от главной жизненной задачи. Так что даже не думай ни о каких курсах. Будешь упорствовать, я их закрою. Пойду на любой шаг лишь бы оставить тебя рядом с собой. Понял? А сейчас иди. У меня много работы.

Философия

Устраивать Ингельроку прием по всем правилам дипломатического этикета было бы непростительной ошибкой. Общество Простоты, которое он представлял, являлось незарегистрированной общественной организацией. Со стороны центральных властей Содружества оно подвергалось всяческому преследованию, и одно появление простака в королевском дворце породило бы многочисленные протесты и возмущенные демарши Галактического Совета. В то же время не вызывала сомнений необходимость выяснить намерения звездолета, оказавшегося в космическом пространстве Ремиты. В подобных ситуациях поступали всяко. Канцлер предложил самое простое решение: пусть Ламарк как глава Службы безопасности от своего имени пошлет Ингельроку неофициальное приглашение на товарищеский ужин. На десерт, разумеется, будет разговор.

Большинство высокопоставленных сотрудников королевского Дома имело служебные квартиры в самом дворце либо коттеджи в примыкающем к нему парке. Дом Ламарка находился на отшибе, скрываясь среди вишневых деревьев на берегу маленького прудика. В назначенный час Олмир с канцлером добрались туда пешком. В руках короля была тоненькая ученическая папка.

Ингельрок придерживался старых пристрастий и, пользуясь случаем, с воодушевлением отдался дегустации вин, предложенных хозяином дома. К началу разговора он был явно навеселе, но по рассказам Дикого Мага Олмир знал, что старый гедонист никогда не теряет трезвости ума.

После первых приветствий, прозвучавших дружелюбно, «по-свойски», Ингельрок спросил:

— Чем вы так проняли Шорота? Он шлет начальству одну паническую телеграмму за другой. Про меня напрочь и думать забыл. Маг Месенн, конечно, их здорово поддел. Но что сделали вы?

— Устроили маленькое театрализованное представление.

— Нет, должно быть что-то еще. Шорот смущенно намекает на необъяснимые технические отказы. А вам приписывает сверхмогущество. В итоге из штаб-квартиры Флота поступил категорический приказ: затаиться и не совершать никаких активных действий. Отдать ему приказание немедленно удрать они не решились из-за опасения потерять лицо.

Обязывающее начало. Сообщение по межзвездной связи перехватить невозможно, и за словами Ингельрока скрывается многое. То, например, что у него есть свои люди в руководстве Флота. Причем как раз те, которые курируют Шорота, и вычислить их при желании не составит особого труда. Сказано без видимых эмоций, а за прозвучавшими фразами крик: я свой, нет у меня от вас секретов, я полностью доверяю вам и отдаюсь на вашу добрую волю.

Предельная искренность требует взаимности, и Олмир сказал:

— Шорот, видимо, расстроился тем, что его лэп не записал наш разговор с глазу на глаз.

— Вот даже как? Лэпы, насколько я знаю, безотказны. Есть от чего закружиться голове.

— Я временно остановил таймер его записывающего устройства.

Ингельрок крякнул:

— Каким образом? Не представляю, как это можно сделать.

— Временные интервалы в том приборе отсчитываются измерением доз радиации. Минут на пятнадцать, не больше, я снизил активность внутреннего источника до нуля, и все. Остальные контуры лэпа продолжали функционировать в обычном режиме.

— М… м-да, не думал я, что доживу до времен, когда с легкостью будут говорить про мысленное управление радиоактивным распадом, — пробормотал Ингельрок, уйдя в себя.