Каждый за себя (СИ)

   Только после этого она кивнет и начнет потихоньку успокаиваться. Поймет, наконец: всё действительно нормально. Но ошибётся. Потому что сразу после этого начнется ад.

   Силы ушли разом, как вода в песок. Только что их хватало и орать, и биться, и трясти Керро-Андрея, а вот уже стало невозможно даже просто сидеть. Удушливая боль поднялась волной тошноты из горла и разорвалась в голове, словно граната - ослепила, оглушила, обездвижила, и от этой боли разлетелась на осколки память: мысли, личность, страхи Айи Геллан.

   Всё смешалось. Грязь, боль и кровь. Корпоративная действительность и разруха чёрного сектора. Видения казённых интернатских комнат и картины вонючих свалок. Широкие многолюдные проспекты и разбитые пустые дороги. Высокие небоскребы и мрачные серые руины. Логотипы "Виндзора" и "Мариянетти". Воспоминания фальшивые и реальные. Настоящее и прошлое. Перед глазами мелькали образы, в голове шумели чьи-то голоса. И было непонятно, что стискивают руки: стило, рукоять ножа или скомканное одеяло?

   А потом вдруг вспыхнул ослепительный свет, и над Айей склонился доброжелательный кудрявый человек в белом халате: "Не бойся, девочка, больно не будет". Но было больно! Тело снова и снова скручивало судорогой, а учитель в классе требовал ответа по истории корпорации и миротворческим операциям "Виндзора". Но Айя не помнила! И учитель смотрел с укором и говорил строго: "Не бойся, девочка, больно не будет". А в руках у него был металлический прут.

   И сразу после этого в лицо летели осколки стекол, слышался визг тормозов, грохот удара, а потом сирена медицинской службы. "Не бойся, девочка, больно не будет". Но она знала, что будет, даже пыталась кричать, но голос пропал и ужас захлестнул с головой, а потом Айя - будто с разбегу в воду - упала в другую реальность, где были длинные коридоры родного интерната... Однако картины упорядоченной унылой жизни Айи Геллан снова мешались с бешеными событиями семи дней в чёрном секторе.

   "Ибо шёл я долиной смертной тени..." - говорил глубокий голос, и Айя, стоявшая с дымящимся пистолетом над мертвым телом, видела, как поворачивается к ней убитый парень. А в лицо летела кровавая пена крика: "Почему ты не дала мне уйти?!" И она отвечала, словно в оправдание: "Не бойся, больно не будет". А потом целик и мушка сходились, грохотали выстрелы, и отдача била в содранную ладонь.

   Небо было серое... Серое. Низкое. Как бетонный потолок. Как всё вокруг. И крутились, крутились над лужами крови две юбки: синяя с кружевом по подолу и красная из фатина. Пригибалась к рулю Алиса, уносясь навстречу судьбе... А одновременно с этим кто-то крался в темноте, девчонки ссорились из-за ребят, а те приходили ночью в бокс и говорили: "Такой, сука, рейд - и сдавать в бордель?"

   И когда показалось, что мозг не выдержит, что голова взорвется от боли и сумасшедшей пляски образов, вдруг наступила темнота... Тихая. Глубокая и прохладная, как могила.

   Над Айей склонилась молодая женщина, и её синие глазищи - цвета ленты в чёрных волосах - смотрели прямо в душу.

   Синее платье, белый подъюбник, чистый крахмальный фартук.

   - Вот, скажи, что ты здесь забыла? - строго спросила она. - Отвратительное же место. Собственная голова.

   - Ты тут бывала? - спросила Айя, и словам вторило медленное гулкое эхо.

   - Да уж, приходилось! - Алиса засмеялась. - Вывести?

   Голос был чистым и мягким. Эхо его не дробило.

   - Выведи... - Айя на секунду замялась. - Прости, ножа с собой нет, не могу вернуть.

   Алиса отмахнулась, взяла собеседницу за плечи и мягко толкнула, будто опрокидывая на спину. Руки у неё были теплые и ласковые.

   - Не бойся, девочка, больно не будет...

   И Айя вдруг поняла, что впервые в этих словах нет лжи. Она опрокинулась. Но не упала, а полетела. Вверх, вверх, вверх... Холодный полумрак рассеивался, становился светлее, а мысли в голове упорядочивались, переставали тесниться. Стремительный свет всё приближался. Он оказался не солнцем, не луной, а горящим под низким потолком светильником. Тот был всё ещё далеко, но грань реальности приближалась и приближалась.

   - Тебе туда, - сказала Алиса, останавливаясь.

   А её собеседница, подхваченная всё тем же мягким порывом ветра, продолжила лететь, не имея сил даже обернуться.

   - О ноже не беспокойся. Дарю! - донесся в спину веселый крик. - И будь достойна...

   Распахнув глаза в тускло освещенной маленькой комнатке, Айя всё-таки успела услышать последнее слово:

   - ...обоих.

   Так она пришла в себя. Села, закрывая ледяными ладонями потное лицо, судорожно вздохнула и огляделась. Керро, уже вставший на ноги, выглядел чуть-чуть получше покойника. Да и она сама...

   Они отлеживались и приходили в себя ещё три дня.

   А потом была дорога, уносящаяся из-под колес. Мелькание унылых развалин за окном автомобиля, серый снег, замёрзшая грязь. Новые сектора и новые люди, новая внешность и новое имя. Были очень разные и очень похожие дни и хорошие ночи.

   Но с той поры Айе больше ни разу не снились сны.

* * *