Казино

– Нет, спасибо. Я почти не пью во время переговоров, поэтому позволю себе третью порцию, только когда мы ударим по рукам. Надеюсь, что мне недолго придется терпеть, – ответил Машков. – Попробую вам возразить. В отличие от вас, закончившего цирковое училище, где наверняка не изучали психологию, я штудировал этот предмет в заведении, где учился, – там он был одним из профилирующих. Так вот, кое-что нам рассказывали об игровых мотивациях. Напрасно вы думаете, что в казино играют только богатые люди или желающие стать ими за одну ночь. Деньги там не главное. Небось ведь сами в детстве играли на щелбаны, и не менее азартно, чем игроки в Монте-Карло каком-нибудь. Прежде всего играют от скуки, чтоб занять свободное время. Как в «дурака» в поезде или в «козла» во дворе. Потом, игра утоляет голод личности в острых ощущениях. Гоняет человек дурацкие шары по зеленому сукну с помощью палки, а на этом сукне разыгрываются целые трагедии, в которых он участвует, – с неизвестным финалом, заметьте. Чем не приключения, хоть и не опасные, если ставки невелики.

– Ну и переиграть соперника очень приятно, словно в дуэли победить, – заметил Петр. – Сам видел, как один пацан снял «джек-пот» на автомате внизу и орал: «Ну что, сука, получил по роже?» – не считая при этом жетоны…

– Верно мыслите, Петр Ильич, хоть академиев и не кончали, – похвалил Машков. – Еще замечено, что почти все игроки отрицают свою материальную заинтересованность в игре. Ее они заменяют желанием проявить свои интеллектуальные способности: мол, дуракам везет только в пословице, а в игре побеждает умнейший.

– Нет, бывает, что везет именно дуракам. Случай, знаете ли. Взять те же мои автоматы, – заметил Петр.

– Эт точно. На мой взгляд, на них можно играть и с помощью своей собаки – привязал ее за поводок к ручке, и пусть себе дергает. Но тут проявляется еще одна мотивация – желание человека доказать свое превосходство над силами случая или рока. Это как в «русской рулетке» с револьвером. Кстати, вот бы в казино такое организовать! – рассмеялся Машков. – Еще один момент, побуждающий человека играть, – социально-карьерный. Если высшее общество играет во что-то, то, чтоб вписаться в него, нужно и тебе играть в это. Вот сменил наш президент рюмку на теннисную ракетку, и смотрите, сколько вдруг теннисистов в верхах появилось и как возвысился Шамиль номер один страны. Был при Людовике Четырнадцатом почти его тезка, профессиональный игрок Шамильяр. Он время от времени специально проигрывал своему королю и получил титул. А наш – лицензию на спиртное. Кстати, наши братья-«роялисты» именно через него вышли на легальный бизнес впервые в своей жизни.

– А как вы-то на них вышли? – спросил вдруг Козырев.

– Когда-то нас свели мои служебные дела, да так и не развели… Но мы отвлекаемся. Есть еще один момент в игре, который привлекает многих, особенно в последнее время. По папаше Фрейду – слыхали такого? – игра может быть особой формой сексуального удовлетворения. Считается, что она позволяет заместить, или сублимировать, выражаясь по науке, сексуальные инстинкты. Мало кто из игроков, просидев ночь за преферансом, способен порадовать свою супругу поутру не только своим появлением, но и чем-то большим. А еще замечено, что многие наши бизнесмены, чья деятельность, – по сути, та же игра, как правило, не радуют своих подруг, а стараются провести время за игрой в карты или на бильярде. И последнее: игра привлекает как другая реальность. Человек уходит из надоевшего прагматичного мира в мир игры, где правят не законы, а случай, не разум, а голая страсть. Но все это справедливо для тех стран, где уровень жизни дает основания для подобных выводов. А у нас, если мы затеем свое дело, в первую очередь пойдут косяком желающие поставить на кон рубль, а получить миллион. И в этом мы будем где-то на уровне Буркина Фасо.

– Да-а, – вздохнул увлекшийся лекцией Козырев. – Очень все это интересно, но боюсь, что ничего не получится. Я не могу рисковать всем, что у меня есть, ради какой-то сомнительной затеи. Вы же шли договориться о намерениях, как сейчас говорят, так что я вправе отказаться.

– Боюсь, что нет, – жестко сказал Машков. – На вас сделана ставка. Да вам и самому хочется заняться этим, признайтесь.

– Ставка? – подхватился Козырев. – Это что же, меня, как принято на зоне, разыграли в карты? Неплохо для сотрудников Госкомспорта и бывших сотрудников «почтенного ведомства», – съязвил он.

– В карты? Пожалуй, – ласково улыбнулся гость. – И вот – козырная, – сказал он, доставая из нагрудного кармана половинку сторублевой банкноты еще советского образца.

Петр Ильич осел в своем кресле, как проколотый надувной матрас.

– Вот теперь, Петя, налей, пожалуй, и поговорим по-дружески на «ты», – помахал Машков пустой стопкой перед замершим взглядом хозяина кабинета.

Тот послушно повиновался и автоматически выпил, когда Павел Павлович приподнял свою стопку, опрокинул ее содержимое в рот и со стуком поставил на стол, словно ставя победную точку в разговоре.