Казино «Бон Шанс»

– Да? – заинтересованно взглянул на него Юри. – А она тебе только снится?

– Что ты имеешь в виду? – не понял хозяин.

– Неужели она тебе ни разу не позвонила по возвращении и вы не встречались? – лукаво улыбнулся Ояр. – Как говорят русские, старая или, как там, первая любовь не ржавеет!

– Разве Ирина в Москве? Я слышал, она вышла замуж и надолго уехала за границу.

– Все в прошлом, старичок, все в прошлом, – Юри откинулся на спинку стула и с иронией поглядел на Петра. Он знал, что его привычка называть приятеля «старичком» всегда приводила Меркулова в тихое бешенство, но, тем не менее, постоянно продолжал его поддразнивать. Значит, за долгие годы разлуки он не забыл об этом? И Ирина в Москве?

– Она давно развелась и теперь у нее какой-то деятель из игорного бизнеса. Довольно противный пожилой тип, зато с тугой мошной, – хмыкнул Ояр. – Детей она отправила к бабушке и прислуживает новому падишаху: жить-то надо! Прежний муж, говорят, обчистил ее до нитки, а ЦК КПСС, где работал папочка нашей дорогой общей первой любви, приказал долго жить, как и папа.

– Василий Иванович умер? – полуутвердительно спросил Меркулов.

– Тебе о нем особенно жалеть нечего, – отрезал Юри. – Именно он тебе всю карьеру-то и поломал, когда ты не захотел обвенчаться с его доченькой.

– Не смей так говорить, – набычился Петр. – То, что было между нами, было между нами! Понял?

– Понял! – гость шутливо поднял руки ладонями вверх. – Давай лучше о тебе. Ты женат?

– Да, – внезапная вспышка гнева уже прошла, и Меркулов старался говорить лениво-спокойно, хотя на душе остался какой-то неприятный осадок. – Женат. Дочери уже девятнадцать, недавно выдал замуж, а сын – еще совсем малыш, три годика.

– Большая разница, – Ояр причмокнул, то ли выражая сожаление, то ли восхищаясь отвагой приятеля, решившего заводить в столь трудное время детей, и долил в рюмки водки. – За их здоровье!

Выпили, вяло пожевали, Юри опять сбегал к окну поглядеть на машину, а потом спросил:

– А ты что поделываешь?

– Живу на переводах, – пожал плечами Петр. – Английский, немецкий. Удалось тут на три года съездить поработать в Африку, немножко зашиб деньжат, ребятишкам помочь.

– Ты же был приличным китаистом? – удивленно поднял брови гость.

– Как оказалось, это никому не нужно, особенно после того как, по твоему выражению, мне поломали карьеру. Спороли все регалии и отправили на улицу: добывать хлеб насущный в поте лица своего.

– Врешь, – глаза Ояра стали жесткими и холодными. – Все врешь!

– Ты о чем? – в свою очередь удивился Меркулов.

– Сам знаешь, – отрезал Юри. – И я знаю о тебе все! Понимаешь, все знаю! Иначе не приехал бы.

– Что знаешь?

Но гость словно не слышал вопроса. Слегка ослабив узелок приевите и спустив пониже удерживавший его кусочек янтаря, он развалился на стуле и лениво процедил:

– Не беспокойся, мне нужно пересидеть всего пару дней. Потом я исчезну. Не только из Москвы, но и из России.

– Хочешь эмигрировать?

– Слушай, – Ояр немного наклонился над столом. – Будет ваньку-то валять! Какая эмиграция? Мне надо уходить отсюда, уползать тихо и незаметно, унося в зубах добычу, которая нужна моей новой родине.

– Родина не может быть новой или старой, – резко ответил Петр.

– Латвия освободилась, – гордо выпрямился Ояр. – История начинается с новой страницы.

– Историю нельзя без конца переписывать!

– Иногда это необходимо, – зло ощерился Юри. – Кстати, если мне придется уйти налегке или покинуть тебя на некоторое время, никому не говори, где мои вещи и не отдавай их. Я вернусь за ними сам, обязательно вернусь!

– Ты связался со спецслужбами прибалтов? – догадался Меркулов.

– Не важно, со спецслужбами, с криминальными группировками, не важно, с кем и как я связался, – отчеканил гость. – Важно, что получишь взамен! Ты твердил, что три года оттрубил в похабном климате Африки, а я оттрубил здесь! Считай, что тоже переводчиком, не важно, с какого на какой, важно, что переводил. Неужели ты, Питер, так и остался идеалистом?

– Я тебя не очень понимаю, – Меркулов закурил и посмотрел в глаза Ояра, слегка затуманенные алкоголем.