Казино 'DOG-GROUND'

- А что, если Вадик заинтересован в крушении банка? Слухи сами не рождаются. Слухи создают конкуренты...

- Папа, у нас нет оснований не доверять Вадику.

Давай будем объективны. Если он хотел нас надуть, для этого были прекрасные возможности... - ответил я, но уже менее убежденно. Я вспомнил, сколько раз и у меня шевелилось подозрение насчет намерений Вадика, но до сих пор они оказывались беспочвенными.

- Дай бы Бог, - неуверенно согласился папа.

- Почему мы всегда думаем о людях плохо, не имея для этого никаких оснований?..

Но шум в вагоне перекрыл мои слова. Папа не расслышал и продолжал свое:

- Вадик - человек не нашего круга, даже не москвич. По-русски правильно говорить не умеет. В лексиконе Вадика с трудом пятьдесят слов наберется.

- Прости папа, но ты несешь чепуху! Эти люди сейчас открывают новые фирмы, крутят деньги, создают рабочие места. Погляди на наших знакомых москвичей. Одна Людвига Густавовна вписалась в новую волну. А кто еще?! Наши интеллигенты или плачутся, или удирают!

Я кричал на ухо папе, он кричал мне. на Павелецкой в вагон вошел шестилетний цыганенок. На плечах мальчика сидела двухлетняя девочка. Цыганенок играл на маленькой гармошке.

В паузах мальчик сообщал, что они с сестрой два дня ничего не ели. В растопыренный целлофановый пакет пассажиры щедро накладывали купюры и растроганно переглядывались. Маленький дуэт имел успех. На следующей станции дети вышли, а в другую дверь вошла точно такая же пара. На монолог о двухдневном голодании вагон ответил громким смехом.

?Гонорар был мизерным. Я вспомнил о знаменитом изречении: "Трагедия, повторенная дважды, превращается в фарс".

В подземном переходе монашки собирали на храм. Через пять метров играл скрипач. У его ног, раскрыв зев, лежал чемодан с несколькими купюрами. Молодой человек исполнял "Времена года" Вивальди. Я подумал, что, если мы разоримся, я так на хлеб зарабатывать не смогу - рояль в подземный ход не затащишь.

Еще не дойдя до здания банка, я понял, что Вадик Прислал своего шофера не зря. Толпы рвались к дверям. Люди толкались и кричали. Никто никого не слушал. В глазах людей читались ужас и смятение.

Протиснуться к парадному мы не смогли. Вокруг попадались знакомые лица. Писатели, артисты. Многие мелькали по телевизору. Слухи доносились самые разные. Говорили, что владельца "Чары" отравили.

Другие уверяли, что в него стреляли - банкир лежит в реанимации. Третьи доказывали, что верхушка банка сбежала с нашими деньгами в Америку. Одна старуха кричала, что тут евреи ели детей. Злодеев накрыли и идет следствие. Многие считали, что власть наехала на банк, испугавшись его могущества, не обошлось без КГБ.

Мы попытались протиснуться к дверям. Папе порвали рукав. Я потерял ботинок, а пока пытался его найти, меня чуть не задавили насмерть. Вернуться назад мы тоже не могли. Сзади наседали. Я потерял папу и уже не думал ни о чем, лишь бы выйти из толкучки живым. Понемногу меня охватывал животный ужас. Люди, толкавшие меня, на глазах теряли человеческий облик.

Сзади наседали новые вкладчики. Меня выпихнули к дверям и зажали. Мой нос уткнулся в объявление банка. Бумага висела так близко, что я с трудом прочел текст: "Выплата процентов и другие банковские операции прекращены на неделю". Меня так прижали к объявлению, что я видел мельчайшие подтеки типографской краски. Еще минута, и я потеряю сознание. Но тут омоновец из охраны, которого зажали справа от меня, выстрелил в воздух из автомата.

Народ отшатнулся, и я проскользнул на свободное пространство. Сзади послышался жуткий крик. Женщину с поломанными ребрами отнесли к скамейке.

Знакомый по фильмам артист пытался приладить оторванную брючину.

Прибывший отряд ОМОНа оцепил здание. Папа бегал между людьми и искал меня. Я кричал, но он не слышал. Наконец мы встретились. Наши потери после боя оказались невелики. Папа лишился рукава и трех пуговиц, а мне затоптали ботинок. Немного распухла кисть руки, которой я отталкивался от двери.

Ситуация вокруг с прибытием ОМОНа изменилась. Люди собирались кучками возле активистов.

Активисты говорили, а люди слушали. В одной из групп я заметил Валентину Александровну, к которой мама собиралась на юбилей. Я подумал, что мама не догадается позвонить подруге и поедет напрасно.

Михайловская смотрела на мир расширенными от ужаса глазами, ей сегодня не до юбилея. Свой подарок от "Чары" она уже получила. Зато мы поговорили с Семеном Исааковичем, дирижером, что звонил маме по утрам. Он нам сказал то, что мы давно сами знали: банк закрыт и неделю операций вести не будет.

- Хорошо, если неделю... Плохо, если навсегда, - философски заметил Семен Исаакович и добавил:

- Кто бы мог подумать. Сам Кикогосян неделю назад принес сюда десять тысяч долларов. Если бы вы знали, какие у него связи...

- Что мы будем делать? - спросил папа.

- А что мы можем сделать? - спросил я.

За женщиной с поломанными ребрами приехала "скорая помощь". Первую жертву финансового фронта увезли в Склифосовского.