Казино «Dog Ground»

— Сходится, — сказал я. — И наш Вадик из Бендер. Его жена при мне сетовала, что ей в Москве не нравится — в Бендерах лучше.

— Мы сейчас его вычислим! — потерла ладошки Людвига Густавовна и затянулась папиросой. — Он ходит в синем пальто и носит радиотелефон в кармане.

— Они теперь все ходят с радиотелефонами. Слабая примета, — засомневался папа.

— Согласна, — задумалась Людвига Густавовна. — Есть еще один штрих: через каждые три слова повторяет «заметано».

— Точно, он! — обрадовался я.

— Похоже, — подтвердил папа, — очень похоже.

— Похоже?! — воскликнула мама. — Да он пришел ко мне с вашей, Людвига Густавовна, запиской!

— Ах я старая дура. Сама рекомендовала вам молодца, а теперь веду расследование… Чертов склероз… — Людвига Густавовна от смущения закурила новую папиросу.

— Дело не в возрасте. Я сам часто забываю самые простые вещи-.. — сказал папа, чтобы замять неловкость.

— Хорошо, голубчик, я постараюсь разузнать о возможностях и намерениях Вадика и через пару дней сообщу…

Распрощавшись с дамами, мы еще полчаса посидели на кухне. Мама мыла посуду. Мы с папой курили по «последней». С курением в нашей семье случился курьез. Когда мне исполнилось восемнадцать лет, я начал курить открыто при родителях. До этого смолил по подъездам. Первые три месяца моего открытого курения родители тихо и систематически меня изводили. В нашей семье не принято ущемлять права друг Друга. Поэтому мама и папа ходили кругами, пытаясь действовать мне на психику незаметно. Папе антиникотиновая пропаганда давалась плохо, поскольку ему приходилось вести ее с сигаретой в зубах.

Однажды папа предложил бросить курить вместе. Месяц мы дома не курили. Я продолжал потихоньку курить в консерватории. Как-то я залез к папе в карман за мелочью для булочной. В кармане папиного плаща хранилась початая пачка сигарет. Оказывается, мы оба курили потихоньку друг от друга и от мамы. Я выложил перед папой доказательство его обмана и тут же достал свою пачку. Папа поглядел на сигареты, потом на меня. Мы переглянулись и скрючились от смеха. Застав нас в таком положении, мама ничего не могла понять. Пришлось раскрыть обман маме. С тех пор разговоров о вреде курения в доме не велось.

Перед сном папа сказал:

— Людвигу Густавовну нам послал сам Бог. Пусть наведет справки о Вадике. На всякий случай не помешает составить с ним письменный договор. Квартира — наша единственная ценность.

Людвига Густавовна позвонила через два дня.

— Вы, Женя, не могли бы с папой проводить меня сегодня на работу? Мне не хочется говорить по телефону.

Семейство Рэй обитало в переулке Сивцев Вражек. Мы застали Людвигу Густавовну за последними штрихами туалета:

— Я приношу глубокие извинения, но в моем возрасте макияж призван не подчеркивать, а скрывать.

Еще десять минут, и я закончу работу над своим портретом.

Мы с папой уселись на полукруглый диванчик и стали оглядываться. Напротив нас, на стене, в массивной раме надменно щурился супруг хозяйки дома Адольф Рэй. Людвига Густавовна потеряла мужа в самом конце войны. Траурный треугольник пришел из Берлина. Адольф Иванович Рэй прошел войну переводчиком. При Хрущеве выяснилось, что он вовсе не погиб в Берлине, а был препровожден из Германии в магаданский лагерь, где его благополучно в сорок девятом расстреляли. Такой поворот событий никого в семье не удивил. Удивительно другое, как дворянин с немецкой и итальянской кровью пережил на свободе все довоенные годы.

Мы шли в сторону Арбата. Людвига Густавовна вела нас под руки.

— Друзья мои, что я вам могу сказать. Господа вроде Вадика — это особый народ. Они живут по законам волчьей стаи. Понятие «благородство» им неизвестно. Понятие чести имеется, но не в нашем, а в волчьем смысле. Я не удивлюсь, если узнаю, что Вадик убил корейца Кима, чтобы занять его место.

— Выходит, Вадик просто бандит! — воскликнул папа.

— Не исключено, — спокойно подтвердила Людвига Густавовна. — Но из этого не следует, что он вас обманет. В природе сытые хищники ходят на водопой и спокойно пьют воду вместе со своими жертвами.

— Слабое утешение, — заметил папа. — Что же нам делать?

— Материальное положение Вадика, насколько я знаю, позволяет ему купить вашу квартиру. Ему принадлежит половина казино. Другой половиной владеют итальянцы, два брата из Милана. И еще Вадик торгует детской одеждой. На детские товары льготные налоги. Любой потенциальный покупатель вашей квартиры может оказаться волком. Это вы, по крайней мере, уже знаете… Вот мы и пришли.

За углом светил смешными фонарями старый Арбат. Мы остановились возле обновленного особняка. Над входом пульсировала световая реклама «Казино DOG-GROUND». Людвига Густавовна протянула нам руки. Мы поблагодарили Людвигу Густавовну и побрели домой. По дороге я думал, что и в моей жизни появилась своя «Собачья площадка». Смутная тревога, жившая внутри с детских лет, сжала мне сердце.

— Что скажешь? — спросил папа.

— Что я могу сказать? — ответил я.

Через неделю мы переехали. Наш рояль Вадик покупать не стал. В полированной крышке «Стейнвея» он обнаружил потертости.