Казино "Шахерезада"

Она попробовала переключать каналы, но звука нигде не было. Вернулась на местную телестанцию, где черноволосый симпатяга латиноамериканской наружности читал новости. Его звали Рауль. Красавец, внушающий симпатию и доверие. Когда он говорил, его усы пикантно шевелились. Ее муж Эмметт тоже носил усы.

Беатрис удивилась. Обычно Рауль говорил громко, но сейчас, даже старательно вытягивая шею и прикладывая ладонь к уху, Беатрис не улавливала ни звука.

– Ну же, Рауль. Давай. Чего ты там шепчешь? – взмолилась она, обращаясь к телевизору.

Беатрис огорчилась еще и потому, что узнала красивую девушку на старой фотографии, которую Рауль показывал зрителям. Ей очень хотелось выяснить, что с ней приключилось.

– Что происходит? Ровена, ты меня слышишь? – позвала она подругу, вместе с которой снимала эту однокомнатную квартирку, расположенную на Баулдер-Стрип. – По-моему, у нас сломался телевизор. Или в пульте батареи разрядились?

Ровена давно лежала в кровати и, как казалось Беатрис, крепко спала. Она спала едва ли не постоянно. Беатрис пережила уже трех соседок по квартире и опасалась, что вскоре опять останется одна. Эта мысль ее огорчала, поскольку когда Ровена бодрствовала, она управлялась по хозяйству. Жена фермера из Айовы, вырастившая шестерых детей, она мгновенно справлялась с десятком дел. А какие уморительные истории рассказывала! Вспоминая их, Беатрис часами надрывалась от смеха. Взять хотя бы вот эту, об одной восьмилетней девчушке, которая вознамерилась подоить быка и была ошеломлена делом рук своих. Бык, наверное, обалдел не меньше. Забавно.

Беатрис опять уставилась на телевизор и вздохнула. Рауль сообщал очередную новость.

Беатрис посмотрела в окно, на главную улицу. По ней в направлении озера Мид и дамбы неслись автомобили. Флора в прошлом месяце возила их с Ровеной туда на прогулку, и хотя там было очень ветрено, отчего волосы у Беатрис вставали дыбом, ей там понравилось. Успокаивала близость воды, на которую она всегда любила смотреть. Конечно, Мид это не озеро Тахо, у которого она столько лет прожила, гораздо меньше. Тем не менее Беатрис была счастлива опять очутиться на окраине. Жара Лас-Вегаса ей нравилась. Правда, Беатрис иногда скучала по прохладным ночам, давным-давно ушедшим, когда они с Эмметтом согревали друг друга под теплым пледом. С некоторых пор холод стал ей вреден. Вот почему она удалилась в южную часть штата.

В комнату, закрывая ладонями уши, вбежала хозяйка квартиры Флора, филиппинка. Она стрелой промчалась к телевизору, выключила его, после чего, прижав руки к сердцу, несколько раз глубоко вздохнула. Погрозив пальцем, она что-то быстро-быстро заговорила, но Беатрис не слышала и ее.

– Что ты хочешь сказать? – спросила она.

Флора подошла к Беатрис. Той показалось, что она уже не говорит, а орет, но слов не разобрала.

– Да ну тебя, Флора! – Беатрис махнула рукой.

Флора метнулась к тумбочке, стоявшей по другую сторону кровати, выдвинула верхний ящик и, с победным видом достав оттуда небольшой слуховой аппарат, протянула Беатрис. Вставив ей в ухо наушники, она отступила и расхохоталась. Все сто двадцать с лишком килограммов Флоры затряслись.

– Так уже лучше, милочка? – спросила она.

– Только вот орать не нужно, – произнесла Беатрис, отчего смех Флоры стал еще громче.

– Включить тебе телевизор?

Беатрис покачала головой:

– Не нужно. Я расстроилась. Пропустила новость, которую так хотела послушать.

– Какую?

– Откуда же мне знать, если я ее не слышала? Рауль показывал фотографию красивой девушки. Я знала ее. Она рожала у нас. В мою смену. Ты же знаешь, я работала медсестрой.

– Интересно! – воскликнула Флора. Она закружилась по комнате, поправляя стулья и сбитые ею безделушки, не обращая внимания на Беатрис. – Помнишь того ужасного мужчину? Ну, его полиция недавно поймала? Господи, скольких он людей убил. И его тоже застрелили. Бац-бац, и нет. Со стены упал. – Флора похлопотала у постели Беатрис, затем приподняла престарелую даму, ударами мясистого кулака взбила подушку, опустила на нее. – Но все равно это так романтично, – продолжила она свое повествование. – Представляешь, он мстил за мать. Какое сердце! – Она замолчала. – Тут сыновей на свой день рождения-то не заманишь…

– А кем была его мать? – спросила Беатрис.

– Кем? Да танцовщицей какой-то. В шестидесятых в казино работала. Выступала там. Забеременела, но ее заставили отказаться от ребенка. Ужас! – Она всплеснула руками. – Я бы с ума, наверное, сошла. Как бы я желала, чтобы мои мальчики, когда им исполнится пятьдесят, поселились тут. А сейчас им и там неплохо. Пусть пока живут как хотят.

Беатрис наморщила лоб.

– О ком ты говоришь? Случайно, не об Амире Лус?

Но Флора уже не слушала ее. Выговорившись и прибрав в комнате, она зашагала к себе и даже не оглянулась. Беатрис осталась одна. Она вспомнила, почему сняла слуховой аппарат – из-за Ровены, та храпела так громко, как шумит «Боинг-747» на взлете.