Казино «Вэйпорс». Страх и ненависть в Хот-Спрингсе

В 1933 году, за пару лет до того, как Лучано затаился в Хот-Спрингсе, еще один одиозный гангстер, Фрэнк «Желе» Нэш, выбрал городок с термальными источниками, чтобы спрятаться от ФБР. Нэш платил Эйкерсу за то, чтобы тот дал ему знать, в случае если кто-то из копов[47] будет спрашивать о нем. Но это не помогло. Агенты ФБР схватили Нэша прямо перед клубом «Уайт фронт» в центре города, и в конце концов Нэша застрелили его же собственные люди, когда пытались освободить его из-под стражи. Пятеро сотрудников погибли в той провальной операции, что побудило Дж. Эдгара Гувера[48] «нацелиться» на полицейское управление Хот-Спрингса и поручить своим агентам тщательнее следить за Уэйклином и Эйкерсом. «Чикаго эпохи Капоне, – говорил Гувер, – не имеет ничего общего с Хот-Спрингсом».

И все же Эйкерс и Уэйклин иногда выполняли и настоящую полицейскую работу. Так было и в тот раз, когда в Хот-Спрингсе находился в бегах Лучано. Эйкерс и Уэйклин получили сигнал, что полиция Йонкерса, штат Нью-Йорк, разыскивает вора по имени Эли Герсевитц, который предположительно скрывался в Хот-Спрингсе вместе со своим крохотным померанцевым шпицем. Эйкерс заметил, как в одном пансионе регистрировался мужчина именно с такой собакой, и решил вызвать его на допрос. Разумеется, Герсевитц во всем признался. Уэйклин связался по телефону с Нью-Йорком и сообщил, что они могут приехать и забрать своего подопечного.

1 апреля 1936 года Орлова заявила Лучано, что ей не хочется сопровождать его на скачки. И пока она завтракала в «Арлингтоне», Лучано перешел через дорогу в «Огайо», чтобы сыграть по маленькой в крэпс. Там он встретил Датча Эйкерса, с которым отправился прогуляться по Банному коридору. Пройдя полквартала, они столкнулись с нью-йоркским детективом Джоном Бреннаном, приехавшим в город за Герсевитцем. Бреннан остановился как громом пораженный. Перед ним предстал самый разыскиваемый человек Америки, прогуливающийся по оживленной улице с начальником сыскной полиции Хот-Спрингса.

– Счастливчик, ты понимаешь, что у прокурора Дьюи есть ордер на твой арест? – спросил Бреннан у Лучано.

– А почему бы тебе не держаться отсюда подальше? – парировал Лучано.

– Послушай, Счастливчик, если я притворюсь, что не видел тебя, а позже выяснится, что я тебя видел, то это означает «прощай, мой полицейский жетон».

Бреннан дал понять, что для них обоих было бы намного проще, если бы Лучано просто вернулся с ним в Нью-Йорк. Лучано послал Бреннана ко всем чертям.

Прикинув свои возможности, Бреннан решил не настаивать. Он попрощался с Лучано и Эйкерсом и направился обратно в отель, чтобы позвонить в офис Дьюи. Он сообщил помощнику прокурора Эдварду Маклину, что видел Лучано собственной персоной, в обществе, ни больше ни меньше, начальника сыскной полиции. Маклин велел Бреннану вернуться и немедленно арестовать Лучано.

– Учитывая дружественные отношения Лучано и департамента полиции Хот-Спрингса, полагаю, что вы можете рассмотреть возможность привлечь шерифа или констебля для сопровождения, – добавил Маклин.

Вернувшись в «Арлингтон», встревоженный Лучано позвонил Оуни и сообщил, что его засекли. Оуни знал, что Маклафлин и власти предержащие Хот-Спрингса помогут Лучано.

– Ни о чем не беспокойся, – заверил Оуни, соединив Счастливчика с адвокатом и созвонившись с судьями, чтобы сообщить им о происходящем. – Если тебя прижмут, то освободят уже сегодня днем.

– А как насчет экстрадиции? – спросил Лучано.

– Ты можешь побороться в Арканзасе против и выиграешь.

Бреннан прислушался к совету Маклина. Прежде чем отправиться арестовывать Лучано, он заехал в офис шерифа и прихватил с собой помощника Мэриона Андерсона. Нью-йоркский опытный коп и молодой помощник шерифа подъехали к «Арлингтону», где Бреннан и защелкнул на Лучано наручники. Когда Лучано прибыл в здание суда, там его уже ждал адвокат с предписанием о представлении интересов арестованного в суде (для участия в рассмотрении законности ареста). Его доставили к судье, тот назначил залог в пять тысяч долларов. У. С. Джейкобс внес деньги. Как и сказал Оуни, Лучано оказался на свободе еще до ужина.