Казнь

Собачий лай на поверхности давно уже угомонился. Сейчас, вероятно, люди в черном готовят экспедицию в преисподнюю, а испуганные хуторяне отговаривают их, потому как кровосос, надо полагать, уже и рыцаря, и злонамеренную беглянку употребил в пищу, вернее, в питье…

Ирена в изнеможении прикрыла глаза. Смотри – не смотри, разницы все равно не было никакой, с закрытыми глазами даже удобнее…

В темноте ее взяли за руку. Пожатие было знакомым, но непривычно слабым; потом рука осторожно легла ей на живот.

– Все в порядке, Ян…

Пожалуй, она сказала это даже слишком бодро. Прикосновение Семироля было одновременно нежным и хозяйственным; зачем, зачем она в свое время, лежа в дрянной гостинице на соломе, молча обещала отдать этого ребенка… его заказчику?

Пусть даже родится трижды вампиреныш…

– Ян, я…

Она запнулась. Упырь-адвокат снова пожал ее руку – доброжелательно, но очень слабо:

– Ничего, Ирена… Той ночью мне потребовалось… вы знаете что. Нервная встряска, все такое, короче, физиологическая потребность… Я скоро нашел, за счет кого ее утолить. Не пугайтесь – тот мужичонка остался жив… Зато Провидение… нам следовало догадаться сразу. Провидение сочло мои действия достойными кары… Я упал и сломал ногу! На ровном месте, Ирена! Я так удивился… Мимо проезжал возчик, и тут, Ирена, начинается самое интересное… Вместо того, чтобы отвезти меня в гостиницу, как я просил… этот идиот счел, что настало время заработать немножко счастья ему и его дочке… И увез калеку, то есть меня, к себе в пригород, в опеку… Ирена, я ведь ничего не понимал! То есть начинал понимать… Идиоты. Они взяли мне ногу в лубок – неправильно! Обращаться к врачу не сочли нужным – зачем раздавать заслуги перед Провидением чужим людям… Ох, я не раз и не два вспомнил Ника – вот был профессионал… вернее, не был, а есть… Короче говоря, мое терпение исчерпалось. Я немножко пополнил свои запасы гемоглобина – травма, Ирена, травма! – и на костылях поплелся на поиски лекаря… Но Провидению опять что-то не понравилось – и меня выследили, затравили как упыря! Бегать на одной ноге неудобно… И больно. Я забился в какую-то дыру… На сегодняшний день нога моя срастаться не желает, налицо все возможные осложнения… Не за горами сепсис. Вернее, у меня уже десять раз развился бы сепсис, если бы в пещеру время от времени не забредали…

– Вы упырь? – глухо спросил рыцарь.

Ирена вздрогнула от звука его голоса.

– Да, – равнодушно отозвался Семироль.

– Это вы сосали кровь из…

– Да, да, да. Но той девочке, кажется, даже понравилось.

Ирена высвободила руку, остававшуюся в ладони Семироля. Тот не сделал ни движения, чтобы ее удержать.

– Рек, – она старательно улыбнулась в пустоту. – Познакомьтесь, это господин Ян Семироль, я о нем рассказывала… А это, Ян, господин Ректоноор, он же Ос-Шиповник, бескорыстный странствующий рыцарь… Ян, Рек помогал мне искать вас…

Повисла пауза. Слишком долгая для непринужденной светской беседы.

– Вы циничная, вредная человечеству тварь, – сказал Рек, и голос его как-то металлически звякнул.

Ирена обеими руками вцепилась в скрипучий мох.

– Человечеству? – удивился Семироль. – Кто тут у вас в роли человечества, юноша?

Рек не слушал:

– Я обещал тем людям убить вас… И я исполню обещание.

– Сейчас? – саркастически осведомился Семироль.

Пещера ожила.

В отдалении послышались… нет, не голоса. Идущие в облаву хранили молчание; еле слышно поскрипывали камушки у них под ногами, изредка звякал металл.

Охота началась. Вернее, начался ее очередной этап.

Семироль склонился к Ирениному уху, и она кожей ощутила жесткую бороду на его щеках:

– Забирайте своего дон-кихота… и отходите вглубь.

– А вы?!

– Я калека, но не настолько же…

Она заметила, что голос его чуть дрожит. Совершенно не от страха. И не от волнения.

Совершенно иная страсть владеет сейчас преуспевающим адвокатом. Сильнейшая, вовсе не человеческая страсть.

– Ирена, ну идите же… Мне очень НУЖНО. Иначе я умру.

* * *

Ирене так ничего и не узнала о дополнительных способностях упыря-адвоката, тех, что не находили применения в зале суда. И даже не уверилась до конца, что они вообще были, эти способности. Как говаривал в свое время осужденный доктор Ник, «черт его знает. Упырь…»

Рек молча увлек ее в темноту… впрочем, темнота была везде. На ощупь, скользя ладонями по стенам, Рек забрался в отдаленный отросток коридора, в тупичок, и оставил Ирену у себя за спиной, сам же встал, перегородив проход, изготовив свой цеп…

Некоторое время они слышали, как осыпается песок и поскрипывают камушки. Как вполголоса, глухо, переговариваются люди; потом на стены лег слабый отблеск фонаря, и тут же исчез, и звякнуло раздавленное стекло.

Ругань… Видимо, огонь затоптали прежде, чем вспыхнуло разлитое масло.

Снова ругань. Приглушенный вскрик.

Скрипнул зубами справедливый Рек-Шиповник.

Вопль ужаса. Приближающийся топот…

Новый крик. Тишина. Темнота.

Вопль такой, что хоть затыкай уши. Новый звон стекла. Вопль, удаляющийся по коридорам.

– Не бойтесь, Рек, – сказала Ирена с нервным смешком.

Возможно, он обернулся. И хорошо, что она не видела его лица.