Казнь без злого умысла

Голиков – Юля – заколка… Вот такая странная связка. Связка, у которой есть какая-то тайна, и ради сохранения этой тайны убили любознательную и предприимчивую Камиллу Милюкову. Что же там может быть эдакого? Ну, допустим, Дима Голиков был тихо и безответно влюблен в девушку своего друга без малейшей надежды на взаимность. И что? Ерунда полная! И вообще, не факт, что заколка, которая была у Голикова и которую забрал вместе со всеми вещами умершего друга Петр Сергеевич Ворожец, та самая. Мало ли на свете заколок с разными цветочками… Конечно, это можно проверить и уточнить, но ответ на вопрос все равно повисает.

Узнать бы фамилию этой Юли, найти ее да спросить, что там за история приключилась… Но на это нужно время. И ресурс. Ни того ни другого у них нет. Свою работу Настя с Коротковым закончили, можно возвращаться в Москву хоть завтра. Дело до конца может довести и Егоров, если захочет, конечно. Если не побоится. И если ему дадут такую возможность.

Она почувствовала себя предателем. Если бы она не вмешалась, если бы не вызвалась поговорить с соседями Милюковой и свидетелями, ничего не выплыло бы. И работал бы себе Витя спокойно, горя не зная. Получается теперь, что Настя втравила его невесть во что и собирается быстро слинять в Москву, бросив Виктора на произвол судьбы и на растерзание тех, кто на самом деле пытается скрыть настоящего убийцу Милюковой. «Ты не можешь помочь всем, – сказала она себе. – Ты не можешь отвечать за все».

Но в голове уже поселилась какая-то неудобная мысль, словно насекомое, настырно бегавшее по извилинам. Настя прислушалась к себе: нет, неудобство не связано с чувством вины перед Егоровым. И нет тут никакой ее вины, Виктор большой мальчик и в состоянии сам принимать решения, никто его не заставляет искать истину, он вполне может ограничиться тем, что будет выполнять то, чего от него ждут. Что-то другое… Она прибегла к старому проверенному способу – попыталась вспомнить последовательно, что именно она подумала и какими словами перед тем, как противное насекомое оживилось и принялось возиться в мозгах. Узнать фамилию Юли, найти ее, спросить… Нужен ресурс и время, которого у них с Коротковым нет…

«Насекомое» впилось зубами в оболочку извилины и больно укусило. У шеф-редактора Милюковой не было ни ресурса, ни времени. А ее все-таки убили. Значит, она представляла реальную опасность. Почему? Да потому, что выяснить фамилию этой Юли не составляет ни малейшего труда, это могла бы сделать даже Милюкова за минимальное время. И заинтересованные в сохранении тайны люди прекрасно об этом знали.

Придется будить Егорова… Жалко. Он так сладко спит. А когда спит – не мучается желанием выпить. Пусть бы поспал подольше…

– Есть хочешь? – спросила она Короткова, когда тот вышел из душа в ее халате.

– Ой, нет, я целый день какой-то дрянью напихивался с горя: то чипсами, то печеньем, то сухариками, – чтобы не опупеть от бесконечного ожидания. Ничего, что я твой халатик позаимствовал? А то мое все пропотело, если пойду к себе за чистой одеждой – Витьку разбужу.

– Все равно придется его будить, – вздохнула Настя и в двух словах поделилась с Юрой своими соображениями.

– Похоже на правду, – согласился он. – Но к чему спешка-то? Пусть человек поспит, мы с тобой завтра улетим, а он будет спокойно заниматься своим делом.

– Мы завтра не улетим.

– Почему это?

– Потому что мы улетим послезавтра. А завтра мы сделаем еще одну плохую вещь. Вернее, начнем делать ее уже сейчас. Сегодня начнешь ты, завтра подключимся мы с Виктором, потом мы ее все вместе доделаем, и вот тогда уже можно будет улетать, – с улыбкой сказала Настя.

Коротков выслушал ее план и горестно развел руками:

– Если твой брат надумает еще где-нибудь покупать землю…

– …то ты костьми ляжешь, чтобы меня с тобой не посылали, – закончила она. – Я поняла. Бери телефон и делай, как я прошу. Юр, сыщик – это состояние ума и души, это пожизненный приговор. Невозможно перестать быть опером, выйдя в отставку. Оно нас не отпускает до самой смерти. Прими как данность и не сопротивляйся.

– Куда ж от тебя деваться-то… – пробормотал он, поднимая брошенную на пол «кенгуруху» и шаря по карманам в поисках телефона. – Но ты даешь мне честное слово, что послезавтра мы улетим в Москву?

– Клянусь! Хочешь, прямо сейчас билеты забронирую?

– А вот хочу! – с вызовом проговорил он. – Давай бронируй, чтобы я видел. А еще лучше – оплати их, мне так спокойнее. И рейс выбирай утренний. Чем быстрее мы отсюда свалим, тем лучше для всех.

Он отправил сообщение Инне, помощнице Ворожца, встал у Насти за спиной и придирчиво наблюдал за процедурой покупки билетов на самолет.

– Почему в одиннадцать пятьдесят? – сварливо заметил Коротков. – Там еще в пять утра был рейс, я только что видел.

– Юр, ну возьми же себя в руки! – возмутилась Настя. – Если вылет в пять, то во сколько вставать придется? Мы отлично улетим в одиннадцать пятьдесят.

Он помолчал какое-то время, потом спросил:

– А может, это все зря, а, Аська? Может, Баев уже сейчас у Ворожца? И вся твоя затея – пустая?