Казнь для соперницы, или Девушка из службы «907»

– Что случилось? – откликнулась я.

– Собаки мертвы.

– Как мертвы? – с ужасом выдохнула я.

Влад взял меня за руку и повел за собой. В дальнем углу двора стоял алюминиевый домик, чем-то похожий на коммерческий ларек. Рядом с ним лежали трупы двух ротвейлеров, над которыми, противно жужжа, роились полчища мух.

– Их отравили? – шепотом спросила я, с трудом поборов отвращение.

– Их застрелили. – Влад показал на окровавленную шерсть. – По всей вероятности, стреляли из пистолета с глушителем.

– А ты в дом заходил? Может, Зоя уже вернулась?

– Как она может вернуться, если собаки убиты?

– Все равно нужно проверить, – потянула я Влада за собой.

Рядом с бассейном валялась куча пустых бутылок. Бутылки были причудливой формы. Дешевые вина в такие не разливают.

– А ты, оказывается, любитель выпить, – усмехнулась я. – Всю ночь, наверное, хлестал.

– А что бы ты делала на моем месте? – обиделся Влад.

– От страха бы умерла.

– То-то и оно, так что не возникай!

В доме царил полумрак.

– Ну и темнотища! – удивилась я. – Ты не хочешь открыть жалюзи?

– Зоя никогда не открывала жалюзи. Она терпеть не могла дневной свет. Он ее раздражал.

– Странная она у тебя! Вообще, богатые все со странностями. Я так, например, аж вздрагиваю, когда счетчик лишние копейки накручивает. Хочешь, научу, как его остановить? Возьми кусочек изоленты и прикрепи незаметно к диску. Главное, чтобы соседи не засекли. Соседи – первые стукачи.

– Что ты несешь, Светка, – оборвал меня Влад.

– Это я так, чтобы не молчать, – смутилась я.

Мы прошли по комнатам и убедились, что в доме пусто.

– Влад, ты получше на вещи смотри, – сказала я. – Может, Зоя твоя переоделась и уехала…

– Все лежит на своих местах, – буркнул Влад и направился к выходу.

Я поспешила за ним.

Постояв у бассейна, Влад подошел к собачьей будке и неуверенно сказал:

– Их надо закопать.

– Закопать?! – подпрыгнула я.

– Конечно! На черта мне лишние проблемы!

– Какие проблемы? Не понимаю, о чем ты?

– Света, я единственный подозреваемый. Получается, что мне теперь прямая дорога в тюрьму…

– С чего ты взял, что тебя вообще будут подозревать? Ты же совершенно не знал Зою. Не знал ее друзей, ее жизнь. Ты вообще ничего не знал. Может, у нее были враги? Может, кто-то ее шантажировал? В конце концов, она занималась бизнесом, а бизнес – это линия фронта: в любую минуту можно попасть под обстрел.

– У Зои не было от меня никаких тайн. Она рассказывала мне все. До нее никому не было дела.

– Но ведь она пропала!

– Пропала. И все же собак надо закопать. Так спокойнее.

– Влад, давай вызовем милицию. Они приедут, посмотрят на собак, узнают, из какого оружия стреляли. Найдут преступников…

– Нет уж, я предпочитаю держаться от ментов на расстоянии. Знаю я, как они преступников ищут. Им бы терпилу найти, на которого можно преступление повесить. Кто рядом был – на того и вешают. Мне что-то не хочется быть терпилой.

– Тогда делай как знаешь.

Влад сбегал в дом, вынес лопату. Затем отошел в сторону и принялся копать. Я села в шезлонг и с грустью посмотрела на пустые бутылки. Добрый глоток хорошего вина сейчас бы не помешал. Чувство опасности неприятно щекотало нервы. Даже не верилось, что в таком дорогом, изысканном доме несколько часов назад пропала женщина. «А если я окажусь на ее месте?» – мелькнула предательская мысль.

Закончив работу, Влад закурил.

– Хоть собак по-человечески похоронили, – вздохнула я. – Хозяйка, наверное, в них души не чаяла.

– Да, Зоя любила их. Кормила только парной телятинкой.

– Ну дела, – присвистнула я. – Я и то не могу позволить себе такую роскошь. Суп готовлю из тушенки или перемороженной говядины с костями. Парная телятинка только по праздникам. Везет же некоторым! В наше не слишком сытое время любой мечтал бы оказаться на их месте. Ты, случайно, табличку ставить не будешь?

– Какую еще табличку?

– Самую обыкновенную. Надгробную, с эпитафией: «Здесь покоятся любимые псы моей ненаглядной Зоеньки».

– Ты что, чокнулась, что ли?! – Влад покрутил пальцем у виска. – Нашла ненаглядную! Ты посиди, я в дом схожу. Умыться надо. Пока могилу копал, вспотел до чертиков. Самому неприятно.

– Иди, – равнодушно ответила я.