Казнь и козни дочери смерти

— Не бог, а богиня. Такая богиня и правда существовала, ее имя Аммония, она отвечала за смерть и перерождение душ. Души богов ведь не исчезали бесследно, когда покидали наш мир. Даже самая маленькая крупица их сил обретала свое начало. Аммония как раз и была богиней, отвечающей за новые жизни, за перерождение душ.

— Аммония вознеслась?

— Конечно. Если верить народной молве, она даже преподнесла людям особый подарок.

Гувернантка долго обдумывала ответ, будто не могла решить, говорить ли ребенку о богине, возвещающей смерть. Спустя пару минут размышлений, она все же призналась:

— Ходит легенда, что богиня смерти и перерождения даровала людям возможность уходить на покой без сожалений.

Взгляд женщины был наполнен глубокой печалью, но Розанна оказалась слишком юна, чтобы почувствовать это.

— «Уходить без сожалений»? — недоумевало дитя.

— Уходить без сожалений людям помогала чудесная песенка. Богиня смерти и перерождения не стала даровать людям свои силы, вместо этого перед уходом она создала колыбельную, которая по поверьям людей слышат все умирающие перед самым концом — перед последним вздохом. Говорят, эта колыбельная самая прекрасная песнь на свете, ведь позволяет забыть о пережитых в этой жизни страданиях и отправиться в новую жизнь.

Розанна озадаченно хмурилась, ее тонкие брови сложились домиком, а губы сжались в полоску.

— Неужели вы верите в это? Вы же сказали, что Низшие боги были не способны даровать свои силы большому числу человек, а теперь отказываетесь от своих слов и утверждаете, что Аммония дарит колыбельную каждому?

Женщина кивнула.

— Нам точно неведомо, что даровали Низшие боги людям перед уходом с земель, никто не рассказывает об этом. Однако покуда верю в богов, верю и в силу Аммонии, — гувернантка закрыла книгу и отложила ее в сторонку. — В любом случае, даже если все сказанное мной про богиню смерти правдиво, то колыбель слышат только умирающие, моя госпожа. Поэтому не стоит интересоваться ей в таком юном возрасте. Вам только двенадцать, так что ждите, когда объявится благословение, а не явится колыбель.

* * *

Как бы старательно Розанна ни пыталась следовать наказу наставницы, в тот день она никак не могла найти сон. Ей казалось, что гувернантка забыла рассказать нечто важное, девочку терзали вопросы. Вот, к примеру, откуда люди узнали о колыбели, если все, кто ее слышал, тотчас умирал? Неужели имелись счастливчики, что пережили встречу с Аммонией — вестницей смерти?

Поддавшись тяготам мыслей, Розанна уснула только под утро, и тогда в своем сне ей впервые довелось повстречать образ святой, играющей на золотой арфе. Точеный музыкальный инструмент был охвачен стальными шипами, а натянутые вдоль его корпуса тонкие струны поблескивали практически незаметно для глаз.

Чудесная арфа не издавала ни звука, а уста святой не размыкались. Когда святая отвела руки от инструмента и уложила их на колени, ее голова повернулась в сторону девочки. Глаза женщины скрывались повязкой, но даже это не помешало Розанне почувствовать, как пронзительный взгляд был отдан ей — единственному зрителю беззвучно сыгранного концерта.

«Еще слишком рано, Розанна».

Губы святой не шелохнулись, но ее леденящий до дрожи голос прозвучал прямо в сознании девочки, до ужаса напугав и заставив ее с вскриком выбраться из постели.

Что это было? Сон? Предупреждение?

Розанна начала суматошно блуждать от стеночки к стенке, пока ее заледеневшее тело наконец не остановилось напротив стоящего в углу напольного зеркала. Ужас тут же пригвоздил ноги девочки к полу, а страх закрался в самые потаенные уголки головы. Она протянула руку и пропустила сквозь пальцы густые пряди волос. Рыжие волосы, как и прежде мягкие и шелковистые, после короткого, но страшного сна изменились: среди рыжины затесалась редкая седина.

Подобно первому снегу, кошмар явился внезапно; он окрасил волосы дитя в белый, а лицо исказил ледяной бледнотой.

— Это всего лишь кошмарный сон… — с потугами посмеялась Розанна, не веря себе.

Она схватила со стола ножницы и без раздумий срезала серые пряди. Сердце чуть успокоилось, но руки продолжали дрожать, пропуская сквозь пальцы ныне белесые нити.

Глава 1. «Как зверь в клетке»

Итевиль, столица Итевы

Восемнадцать лет от рождения Делии Астры Тимей

Сегодняшний день никоим образом не отличался от прошлых ста двадцати: все те же знакомые стены, все тот же настрой и желание выбраться, и даже пленившие разум вопросы казались ничуть неизменны. Как там Феония? Что делает Мейтон? В последний ли раз ей, Делии, представился случай так, как сейчас, отдыхать за решеткой?

Из горла вырвался смех.

Феония все еще в дреме, иначе не оставила бы сестру гнить в темнице. Мейтон делает вид, что занят. У него это отлично выходит. Это последнее заточение, точно последнее.